Заложница кармы и мистический Овал
Она долго сидела, тупо уставившись на конверт. Ей нужно было собрать все свои силы, чтобы переварить прочитанное и справиться с обрушившейся на семью бедой. Набрав полную грудь воздуха, Люся пыталась успокоить тревожное биение сердца, отдающееся тупой болью в висках, тщетно пытаясь сфокусировать на письме свое внимание. Глаза были полны слез. Листок, соскользнув с колен, упал на пол. Тяжело вздохнув, Люся подняла его и начала перечитывать. Закончив читать, она перевела дух. Гамма противоречивых чувств отражалась в ее залитых слезами глазах. Затем она еще раз перечитала письмо вслух.
«Вашей внебрачной дочери исполнилось одиннадцать лет, а ваша бывшая очень больна. Если с ней что случится, девочка останется под присмотром своей престарелой бабки. Это ваша дочь – посмотрите на фото. Девочка похожа на вас, как две капли воды. Приезжайте немедленно. Может, вы успеете застать Анфису в живых».
«Какое фото, где оно… – запаниковала Люся. Она заглянула в конверт. Он был пуст. – Где оно? Может выпало? – Люся опустилась на корточки и стала шарить вокруг себя руками. – Нашла! – Взглянув на фото, Люся обомлела. На нее смотрела точная копия ее мужа, но в деревенском исполнении. – Надо же, моя Рита тоже похожа на Саню, и между этими двумя девочками есть явное сходство», – подумала она.
Тот же разрез глаз, те же губы, тот же овал лица, даже волосы похожи. Но они совершенно разные.
И она снова впилась глазами в лицо двойника своей дочери и мужа.
«Наверно, сказывается разница в возрасте, – решила Люся. – Да нет, дело совсем не в этом. Лоб!» Да, именно лоб. У Риты он красивый, большой и пропорционален с ее лицом. А у девочки на фото он явно мал и невыразителен. Но разница не только в этом. Разница в выражении их глаз, вот в чем! Черты лица одинаковы, а интеллекты разные. У маленькой Риты глаза светятся умом. В них отображается мир ее чувств. Она как бы светится изнутри. Да и не только в этом. Иногда мне самой становится не по себе от взгляда моей маленькой дочки, в котором явно прослеживается боль от всего пережитого ею в эвакуации. Возможно, боль притупилась, но не исчезла.
Рита не по годам умна и впечатлительна, но совсем не защищена. Ей будет трудно, да и с ней будет нелегко. Она меня осуждает. Но за что? Рита – ребенок, она не может меня понять. Не может в своем возрасте понять ту боль и чувство вины перед моей крошкой, которую я не сумела уберечь. Эта боль не дает мне свободно дышать. Иногда мне хочется с ней об этом поговорить, но я боюсь даже мысленно прикоснуться к этой теме. Она страдает из‑за меня, а я страдаю из‑за моей младшенькой… Они лежали вместе, одна была холодна, как лед, а другая горела огнем. Нет! Только не об этом! Только не сейчас!
А Рита? Рита ни в коем случае не должна ничего знать. При ее безграничной любви к отцу она не сможет пережить и смириться с мыслью, что у нее есть сводная сестра. И кто может предсказать, как она это воспримет и как это отразится на ее здоровье, характере и вообще неизвестно, чем все это может для Риты закончиться.
Быстро поднявшись, Люся пошла к шкафу и спрятала письмо, как можно дальше.
Внезапно страшное подозрение закралось ей в душу. Внутри похолодело, ноги стали ватными, сердце тревожно стонало, не давая ей вздохнуть полной грудью, и она без сил, почти теряя сознание, упала на кровать.
Так вот, оказывается, в чем дело! Наверно, Саша знает, что у него есть дочь. Он знал, знал, а ей ничего не говорил! Возможно, он поехал в Москву, чтобы навестить бывшую сожительницу, а заодно и их дочь… А она, дура, верила ему! Из кожи лезла, наводя в доме марафет. Все свободное время отдавала ему и детям. Во всем себе отказывала, старалась сэкономить каждую копейку! А как ее мучила совесть за то, что она тайком купила себе материал на платье. А для чего? Только для того, чтобы надеть его на Новый год и произвести фурор в Доме офицеров, а главное, увидеть в глазах мужа гордость, восхищение и желание. За этот его взгляд она готова на все.
Интересно, сколько же он платил этой стерве за долголетнее молчание? А теперь, когда ее прижало, она решила ему отплатить! Она выполнила свою угрозу, в которой поклялась много лет назад.
«Ладно, она – тварь, но каким же подлецом и подонком оказался ее муж, которому она всегда безраздельно доверяла, а как же иначе! Боже, какой же он подлец! – думала Люся. – Ну ничего, Сашок, подожди, я тебе еще покажу на что способна! Теперь все будет по‑другому. Каждый вечер, уложив детей спать, буду ходить в клуб на все мероприятия. Кино, так кино! Танцы, так танцы! Мне, собственно, и не нужно прилагать никаких усилий, чтобы все молодые и холостые офицеры были у моих ног. Вот так‑то, мой дорогой муженек!»
Месть местью, а пока она горько рыдала, не успевая вытирать бегущие по щекам слезы… И вдруг Люся, как наяву, услышала голос своей свекрови:
«А та, другая, была, пожалуй, получше этой крали. Та была битая баба, умела работать и знала почем фунт лиха! А с этой своей неженкой Санька еще, ой, как намается!»
Они думали, что Саша скрыл от Люси роман своей бурной юности. Муж ей о нем рассказал, когда они ехали на место его службы.
…Анфиса была намного старше Сани. Он служил тогда на Памире, на самой отдаленной заставе. Кроме жен офицеров там не было представительниц женского пола. И молодой сверхсрочник один коротал суровые будни в этих богом забытых горах.
И вот глубокой осенью к ним на заставу приехала новая связистка. В первый же день она обратила на Сашу особое внимание. Анфиса была у него первой. Прожженная в жизни и опытная в любви, она сумела затащить восемнадцатилетнего парня к себе в постель. Они прожили вместе два года. Она с первого дня мечтала о том, чтобы женить его на себе. А когда поняла, что просчиталась, устроила грандиозный скандал и обозвала его «жидовской мордой».
Побледнев, сжав кулаки, стараясь изо всех сил держать себя в руках, он тихим, ровным голосом, почти по слогам сказал так, что от страха у нее перекосило лицо.
– Твое счастье, что ты женщина, подлая, низкая, но женщина. Поэтому я тебя даже пальцем не трону. П‑ош‑л‑а вон, стер‑р‑р‑ва! Чтобы духу твоего здесь не было!
Убегая, она крикнула:
– Ты меня еще не раз вспомнишь! Я тебе отомщу! Еще и как отомщу! Кровавыми слезами умоешься!
На крики Анфисы сбежались все, кто находился в гарнизоне. Она надеялась, что сослуживцы будут на ее стороне. А тогда она сможет его оклеветать и навредить по службе.
На шум вышел начальник заставы.
– Товарищ лейтенант! Доложите, что здесь происходит! – обратился он к Сане.
Решив обратить такое стечение обстоятельств в свою пользу, Анфиса, громко рыдая, бросилась к начальнику заставы, ища у него защиты.
– Товарищ командир, товарищ командир! – размазывая слезы, плачущим голосом вопила она. – Мы с Саней поссорились из‑за его глупой ревности. Он озверел, выхватил пистолет и хотел меня застрелить! Понимаете – застрелить!!!
Все онемели. Это было очень серьезное обвинение. Если ей поверят, Саша пойдет под трибунал.
– Это неправда! Она врет, – сказала молодая женщина, Санина соседка по общежитию.
