Заложница кармы и мистический Овал

Почему именно здесь Люся решила сойти с поезда? Как, зачем, почему, а главное, откуда в ее голове появилась такая бредовая мысль – выйти на безлюдном разъезде, затерявшемся в необозримой глуши этого сурового края? Какой злой рок или неотвратимый перст судьбы занес их в такую даль и в такую глушь?

 

…Овал отслеживал события тогда, а сейчас их только показывал. А выводы Маргарита должна была делать сама.

Приехали они туда в конце августа. В каждом доме жили эвакуированные. Посмотреть на новоприбывших высыпало все село. Но когда колхозники увидели изможденно‑худую женщину с огромным животом, маленьким ребенком и с тощим узелком в руках, они…

И вновь перед Маргаритиными глазами начали проплывать события, о которых она давно забыла. Молодая женщина снова видит перед собой толпу людей, которая буквально тает на глазах, так как женщины поспешно расходятся по своим домам. У ее мамы подкосились ноги. И она опустилась прямо на землю, теряя последние силы вместе с остатками мужества.

 

Вдруг маленькая Рита увидела женщину, которая пристально вглядывалась в их лица.

– Идти‑то ты можешь? – спросила она… И Маргариту вновь повел за собой голос мамы.

«У меня не было сил говорить. С самого начала войны я ни разу не плакала. А тут вдруг меня развезло. Слезы сами, помимо моей воли, заливали лицо. Увидев, что я плачу, Рита начала громко рыдать и в страхе цепляться за мою юбку».

– Цыц! – сказала незнакомая женщина. Девочка от неожиданности вздрогнула и отпустила мамину юбку. Рев прекратился, но тут же перешел в громко‑неудержимое икание.

Маргарита тут же вспомнила, как она изо всех сил старалась не икать. Но икота становилась все громче и громче. Она чувствовала, что задыхается и ей нечем дышать. Мама бросилась к ней. Но от резкого движения и остро‑режущей боли внизу живота согнулась пополам.

Женщина растерялась. Быстро присев на корточки, она схватила Риту за плечи и начала сильно трясти. Увидев, что ребенок продолжает задыхаться, она совсем растерялась. Нужно было что‑то делать. Еще минута – и девочка задохнется.

И Овал высветил сидящую на земле Люсю. В широко открытых глазах застыли ужас и боль. Она пытается встать на ноги, но не может.

– Отдайте ее мне! – кричит Люся и протягивает к Рите дрожащие руки. А женщина хватает Риту на руки и, размахнувшись, со всей силы шлепает задыхающуюся девочку по попке. Икота прекратилась. Но на девочку было страшно смотреть, потому что та вся тряслась и дергалась, как в лихорадке. Люся снова сделала попытку дотянуться до дочки, но ее согнуло от сильной боли.

Прижав ребенка к груди, женщина ласково приговаривала:

– Успокойся, успокойся, голуба моя. Успокойся. Теперь нам с тобой нужно помочь твоей мамке. Ей совсем невмоготу. А ты, голуба, должна мне не мешать. Понимаешь? Ты у нас уже большая, давай сюда свой нос, высморкайся, – и она краем своего передника стала вытирать Ритины слезы, смешанные с соплями. – И постарайся больше не плакать. А я даю честное слово, что с твоей мамкой ничего плохого не случится. Она женщина сильная. А ты, наверно, хочешь быть на нее похожей, да?

Присев, спасительница опустила Риту на землю и бросилась к корчившейся от боли Люсе. Она видела, что та делает над собой титанические усилия, чтобы не закричать.

– Потерпи! Потерпи! Главное мы уже сделали! Твоя дочка в полном порядке! А теперь возьмемся за тебя. Потерпи… – и, вскочив на ноги, женщина закричала: – Где наш председатель, черт бы его побрал! Что, испугался ответственности?! Залез под юбку своей «наседки» и греешь там свои никчемные яйца? Так вот, я тебя предупреждаю, если что случится с беженкой, я тебя своими руками засуну туда, где ты сейчас сидишь, а мое слово и руку ты хорошо знаешь! А вы, бабы, чего попрятались? Боитесь, что ее к вам подселят? Можете успокоиться. Я их беру к себе. А теперь вылезайте из своих хат и бегите сюда. Да Фроську покличьте! Пусть прихватит все необходимое и мигом сюда. До районного центра мы ее все равно не довезем.

Услыхав, что Зоя берет новеньких к себе, женщины повыскакивали из своих хат. Дружно, без лишней суеты и лишних слов они принялись помогать Зое. Две из них помогли Люсе встать на ноги и, поддерживая с двух сторон, почти на руках внесли роженицу в предбанник. Третья побежала растапливать печь, чтобы как можно быстрее вскипятить воду. А Зоя лаконично и толково распоряжалась.

– Ты, Стеша, смотри за печкой. Да не забудь вскипятить побольше воды. Горячая вода всегда нужна. Может, мы еще успеем ее обмыть‑то с дороги. Марья! А ты расстели тюфяк! Да не забудь подстелить на него старое одеяло, а поверх чистое рядно и простыню. А потом сбегай в хату, открой сундук, что стоит у окна, вынь оттуда старые простыни, чистые полотенца и мою ночную рубашку. Да мигом – одна нога там, другая здесь! А где все остальные? Попрятались, стервы! Можно подумать, что вы все вдруг разом забыли, как сами мучились родами! Вы же привыкли совать свои длинные носы куда ни попадя, а потом сплетничать, перемывая друг другу задницы! А сейчас, когда роженице нужна помощь, так вас и дома нет. – Зоя ругалась, а у самой пот струился по лицу от напряжения, так как она понимала, что роженица теряет последние силы от мучительных и с каждой минутой усиливающихся схваток.

Кто из вас посмелее, помогите мне, не то она родит. А ты лежи спокойно и не рыпайся! – прикрикнула она на Люсю. – Побереги свои силы для другого. Они тебе пригодятся, – и тут же по‑особому улыбнулась, стараясь улыбкой подбодрить эту измученную незнакомку, к которой прониклась состраданием, граничащим с неосознанной нежностью. – Да как же зовут‑то тебя, сердешная?

Люсей, – слабым голосом ответила мама. Она очень страдала от невыносимой боли, так как схватки становились все более частыми и более продолжительными. Стараясь подавить рвавшийся из ее груди крик, она до крови искусала себе губы, которые превратились в сплошную рану.

Ты не бойся. Ты справишься. А мы все сделаем, как надо, – обмывая маму, приговаривала Зоя. – Да и бабы у нас хорошие! Ты не держи на них зла. Сама понимаешь – в какое время живем. Приподнимись маленько, – и она ловко надела на Люсю просторную и чистую ночную рубашку. – Ну, а теперь, Люся, давай! Тужься! Кричи, кричи, не стесняйся, кричи изо всех сил! Ишь, каким именем‑то тебя нарекли – Люся. Красивое имя. У нас в Сибири таких имен нет. А жаль!

В это время вошла повитуха. Не мешкая и не теряя времени, она первым делом выгнала всех из предбанника, и Зоя, схватив Риту в охапку, пулей вылетела во двор и облегченно вздохнула.

– Слава богу, сейчас она уже в хороших руках!

Рита тихонько всхлипнула. Она была очень напугана непривычной суетой чужих людей вокруг ее матери. Напугана измученным видом мамы и той болью, которая полностью изменила ее такое родное и любимое лицо.

– Господи! В этой суматохе я совсем про тебя забыла. А ты неизвестно когда ела и ела ли вообще? Твоя мамка, наверно, не успела тебя накормить. Она подняла с пола торбу и, заглянув в нее, обалдело уставилась на девочку.

– Боже мой, так там ничего нет! Даже крошек не видно. Наверно, припасы у вас давно закончились. Значит, вы голодали? – причитала Зоя.