Завороженные. Следствие ведёт Рязанцева

– Я уже и сам начинаю думать…

– Саш, я не могу сейчас переехать к тебе. Не обижайся, но я должна быть рядом с мамой. Я должна найти этих ублюдков. Надеюсь, ты меня понимаешь?

– Ну конечно. Я подожду. И заодно помогу тебе раскрыть это дело. Оставайся, съезди в больницу, пообщайся с сестрой, а завтра мы начнём расследование. Это дело я возьму под личный контроль.

 

***

Всю свою жизнь человек накапливает воспоминания. Отними их, лиши способности накапливать новые, и человек утратит самое ценное своё достояние, ведь он даже не вспомнит ни близких своих, ни любви, ни дела, которому он посвящал себя.

После больницы сёстры решили немного прогуляться. Поздним вечером народу в парке почти нет. В сравнении с многолюдным и шумным морским побережьем эта полутишина казалась оглушающей.

– А помнишь мальчика с дудочкой?

Это была их детская игра. Картинку мальчика с дудочкой маленькая Лена увидела в учебнике по молдавскому языку старшей сестры. В то далёкое время они ещё жили в Молдавии, и, несмотря на то, что этот, в общем‑то, несложный язык звучал повсюду, стих запоминался с трудом. Тогда они и придумали – если судьба разведёт их в разные стороны, то при встрече всегда вспоминать эту картинку. Это было как девиз, как пароль, который возвращал их в детство, в то время, когда они ещё жили вместе: играли, дрались, жаловались друг на друга родителям, ругались из‑за всего на свете и были счастливы.

Мандариновые фонари вдоль аллеи, натянутые на нити лучей струящегося света, разнарядили старый парк. Оранжевый цвет создаёт иллюзию праздника и наполняет душу умиротворением. Вдруг звук от взмаха крыла вороны, что пролетела, прошуршала так низко, прямо над головой, прервал воспоминания и заставил сестёр остановиться.

– Ой! – Света подняла голову и прищурилась, всматриваясь в чёрную дыру неба. – Что это?

Ворона пролетела каких‑то пару десятков метров, уселась на ветку и каркнула.

– Это ворона.

– Жуть.

– Почему жуть? Обычная ворона, таких здесь много.

– Вот ты опять будешь смеяться, но это необычная ворона.

– А что в ней такого необычного?

– Всё. Откуда она появилась? Одна. И прямо у нас над головами. И зачем?

– Да кто её знает? Может, ей страшно тут одной в чёрном небе, увидела нас – обрадовалась, решила составить компанию.

– Не смейся. Ничего просто так не бывает.

Света была ужасным мистиком. Верила в потусторонние силы и в знаки. Неудивительно, что она тут же зацепилась за любимую тему.

– Может, это знак? Нет, точно знак. Или подсказка!

– Да ну тебя, – отмахнулась Лена.

– Вот ты всегда к этому с недоверием относишься. А зря. Вот, например, Сурикову же подсказала распластавшаяся на снегу ворона образ боярыни Морозовой, и крыло вороны, бившееся о снег, превратилось в поднятый перст старообрядки.

– «Это птица Гамаюн надежду подаёт…», – улыбнулась Лена.

– Я хотела тебе рассказать, теперь не стану.

– О чём?

– Не скажу, ты меня вечно высмеиваешь.

– Да ладно тебе. Говори, давай. Умеешь ты разжечь любопытство.

– В ночь перед тем, как мы должны были на дачу поехать, мне сон приснился.

– Вещий!

– Опять смеёшься. Не буду рассказывать.

– Да не смеюсь я. – Лена поджала губы, сдерживая улыбку. – Ну рассказывай, что там тебе приснилось опять?

– Дача наша, и всё, как там было в комнате, тряпки везде и образ Божьей матери прямо передо мной, а потом женщина.

– Какая женщина?

– Незнакомая, но лицо её я запомнила. Чёрные волосы и глаза такие, знаешь, чёрные, злые, холодные. Женщина красивая, но красота эта змеиная.

– Как это?

– Я не знаю, как передать, но проснулась я вся в холодном поту, и сердце колотилось так, что думала, выпрыгнет из груди.

– Светка, ты просто спала на левой стороне. Прижала сердечную мышцу, вот тебе кошмары и снились. Так бывает.

– Но потом ведь так всё и было. Только женщины этой я не видела. Помнишь, когда бабушка умерла, я во сне ворону видела? Я ещё тогда тебе позвонила, а ты так же надо мной посмеялась, а вечером сама перезвонила и сказала, что бабушка умерла.

Это было правдой. Светкины сны действительно в девяноста девяти случаях из ста были вещими.

– Я готова согласиться, что сон твой вещий и предсказал то, что произошло и с дачей, и с мамой, но ворона – это случайность.

– Посмотрим.

 

Глава третья

 

Так было и раньше. Ещё в школе. Когда заканчивался учебный год – на каникулы уходили с радостью. Весь июнь был наполнен играми и развлечениями. В июле друзья чаще всего разъезжались кто куда, и Лена бралась за книги. За месяц перечитывалась не только предписанная школой обязательная литература, но и то, что было гораздо интересней: «Робинзон Крузо», «Всадник без головы», «Три мушкетёра» и ещё гора всяких затёртых до дыр книжек. В августе снова возвращались друзья, и теперь это были посиделки по вечерам с рассказами о том, кто где был и какие необычные истории там приключились. Появлялась томящая грусть, скучалось по школе, хотелось, чтоб скорей наступило 1 сентября, и снова началась вся эта учебная круговерть, пусть даже с двойками и замечаниями в дневнике.

То же чувство томящей тоски Лена ощутила и сейчас, открывая дверь в свой кабинет. Нет, даже раньше, сразу же, с первыми звуками будильника, и потом, всю дорогу, это покалывание в кончиках пальцев, и в душе – непонятное волнение, как будто она впервые входит в это серое здание с табличкой «Следственный комитет».