Жизнь Светланы Кульчицкой в столице. Книга 2. В поисках тайны
Я задумалась:
– В саду было бы очень мило, если бы не ваша северная погода. К ночи холодает. А если пойдет дождь, то праздник будет испорчен…
Г‑н Яцек успокаивающе махнул рукой:
– Я могу заказать навесы и жаровни.
– Тогда давайте проведем праздник в саду. Мне так и привычнее, и спокойнее. Все‑таки я не всех своих сокурсников еще знаю, мы почти не знакомы. Но я хочу показать им нашу картинную галерею, так что в дом мы все‑таки зайдем ненадолго.
– Как пожелаете, паненка Светлана. Кого из музыкантов Вы хотели бы нанять?
– Да, да, музыканты… Мне очень понравилась одна группа с Музыкальной улицы. Генрих знает… – я осеклась, – Ах, Генрих! Есть ли надежда, что его отпустят из больницы к субботе?
Г‑н Яцек печально покачал головой:
– Генрих идет на поправку не так быстро как нам хотелось бы. Впрочем, я уточню. Музыкантов приглашу на четверг. Вы послушаете и решите окончательно. Пожалуй, на сегодня у меня вопросов больше нет.
Я поблагодарила г‑на Яцека и направилась в сторону галереи.
Длинный коридор левого крыла на втором этаже был отведен под коллекцию картин. Я прошла мимо непременных изображений лошадей: «В ночном», «Дух табуна», «Купание красного коня», «Атака конной лавы». Но дальше… В конце коридора размещались несколько полотен, в которых я узнала стиль г‑на Ли, моего учителя рисования. Г‑н Ли был полуэльфом. Если я не ошибаюсь, то дед спас ему жизнь в те времена, когда инородцев преследовали и убивали. Дед Жорж скрыл его в Тавриде, и г‑н Ли стал другом нашей семьи. Он учил рисовать маму, а потом меня. Г‑н Ли умер недавно, вскоре после дедушки. В нашей таврической усадьбе хранится немало его картин, но эти, из столичного особняка, я еще не видела.
Я остановилась перед картиной.
Центральная фигура – несомненно, эльф. Все признаки – и острые уши, и чуть выпирающие верхние клыки, и другие, менее явные. Эльф опирался рукой на стол с какими‑то бумагами, лицо его было обращено к слушателям, которые столпились вокруг. Немолодой мужчина в богатом костюме и при оружии склонил голову, соглашаясь. Несколько крестьян – мужчин и женщин в простой одежде – внимательно слушали. За спиной у них расстилалось весеннее, еще невспаханное поле, по которому тянул за собой плуги некий механизм на гусеничном ходу. Картина называлась «Первая борозда в колхозе «Слава Императору».
Боковые фигуры – мальчишка забавляется с собачонкой, девушка смотрит на парня, старик, присев на корточки трогает землю узловатыми пальцами. Все было нарисовано так правдоподобно, что у меня возникло сомнение. Неужели г‑н Ли жил настолько долго, что видел это все своими глазами? Или талантливый художник всего лишь иллюстрировал свои мечтания об имперской эпохе?
В любом случае это заинтересует студентов‑историков. А что если… Поль говорил о шарадах… Если сделать дагерротипию картины, вырезать отдельные фигуры, и попросить рассказать свои предположения о каждой из них. А потом собрать воедино. Вот и шарада!
Я подошла к следующей картине г‑на Ли. Она называлась «Ночная атака гвардейцев Протектора на реке». Картина показалась мне сложной, если не сказать фантасмагоричной. Зарево над рекой. Черные силуэты кораблей на реке, и черные силуэты‑фигурки в небе, которые то ли летят, то ли падают. Изображено их было десятка два на картине, и по самым крупным можно было понять, что это оборотни. На переднем плане пушка изрыгала огонь в сторону кораблей, и вокруг нее тоже суетились оборотни. Я посчитала этот сюжет неподходящим для вечеринки, но сделала себе заметку на будущее подумать о нем, уж очень непонятен.
Последняя картина в коридоре. «Наследники Императора на открытии новой станции чугунки» – гласило название, и в скобках – с дагерротипии. Здесь была изображена платформа железнодорожной станции, полная народа, а в центре – на возвышении – помосте или трибуне – три фигуры. Я внимательно вглядывалась в изображение. Ну надо же, наследники Императора! И опять у меня появилось чувство узнавания. Что‑то знакомое… недавно промелькнуло. Где‑то я недавно видела похожую троицу… Точно! Памятник! Наш шофер, Маркелыч, проезжая по городу показывал мне памятник. Кому и когда поставлен – неизвестно, но старый. Местные жители называют его «Три охламона», и более ничего не знают. Однако, лица похожи…
Мысли мои потекли в определенном направлении. Судя по мемуарам леди Крапивы, признанным достоверным писанием имперской эпохи, Император был эльфом. Однако, и на памятнике, и на картине лица наследников – человеческие. Назначенные доверенные лица? Такое возможно. Похоже, они оставили дурную память о себе. Три охламона – не слишком уважительное прозвище. Впрочем, эта картина тоже слишком сложна для шарады.
Я отложила свои размышления на какое‑нибудь далекое потом, и устремилась на поиски г‑на управляющего, чтобы сделать заказ на дагерротипию.
1ая неделя, среда
Лекция по материальной культуре. Где твой поклонник? В больнице. «Кровь и кофе». Ссора с Гвадьяватой.
На следующий день первой парой шла лекция по материальной культуре, которую вел Олаф Геннадьевич Отсо. Преподаватель был высок ростом, сутулился и носил очки. Начал он свое выступление со фразы: «Представьте себе, что триста лет назад ружья заряжались отдельно пулей, отдельно порохом». Впоследствии мы не раз убеждались, что мысль г‑на Отсо двигается подобно подземной реке – всегда следуя внутренней логике иногда прорывается на поверхность внезапными выводами. Олаф Геннадьевич прекрасно разбирался в технике и строительстве этой техники. Его спецкурс с удовольствием посещали ребята с факультета точных наук.
На сегодняшнем занятии преподаватель повел речь о том, что историческая наука делит историю на три больших периода: современный, древний и период смутных войн, расположенный между этими двумя, а также поведал нам как именно и по каким признакам исторические свидетельства можно отнести к одному, другому или третьему.
В обед я раздала приглашения, которые мы с Полем усердно надписали утром перед занятиями. У Поля, кстати, прекрасный почерк. Франтишек тоже хотел помочь, но писать не рискнул, взялся диктовать, но тоже неудачно. Мы поручили ему ставить галочки в списке.
Принимая приглашения, сокурсники благодарили, цокали языками. Сразу же пошли слухи – первый курс приглашен в особняк Кульчицких! Мне было приятно. Если уж я Кульчицкая, то следует пользоваться своим положением.
Яна Понятовская удивила меня. Повертев в руках приглашение, с восклицанием:
– Ах, как мило, как восхитительно! – она огорошила меня вопросом:
– А твой молодой человек будет на приеме? Ты ведь представишь мне своего героического поклонника?
Я слегка растерялась:
– Кого?
