Жрец. Трилогия «Сага равнины». Книга вторая

Такой порядок установили не только на Вершине, но и в Основании. Когда такой компромиссный опыт начал давать позитивные результаты, его переняли в океанической и орбитальной Пирамидах. Безусловно, бывали и вспышки нетрезвой агрессии, бывали пьяные дебоши, бывали происшествия на служебных постах, но все это были, скорее, досадные случайности, чем критические проблемы. Со временем общество приноровилось к нехитрому ритму: исцеляющий сон в личных помещениях, ответственная работа в служебных кабинетах, разгульный и, по доисторическим меркам, развратный досуг в залах собраний.

На уровнях Основания также был свой зал собраний, однако с несколько иным функционалом. Здесь также пили, ели, беседовали представители всех кланов Основания, всех возрастов и всех статусов, включая старейшин. Но в «танцах полов» принимали участие, в основном, люди молодые и свободные. На подземных уровнях все еще действовали те социальные связи, которые до Большого Несчастья называли семейными узами. Правда, институт семьи претерпел значительные изменения.

Вся жизнь обитателя Пирамиды протекала в треугольнике «сон – работа – досуг». Собственно, все одиннадцать тысяч пустынников разделялись на две большие семьи – Вершины и Основания. На Вершине принимали глобальные решения, разрабатывали стратегические планы, совершали научные открытия, вели наблюдение за периметром и равниной. У каждого – своя индивидуальная зона ответственности. В Основании работали командами над задачами более прикладного характера.

На Вершине люди общались по большей части в залах собраний, в Основании – на рабочих постах. На Вершине отношения между людьми были менее прочными, связи налаживались и распадались, человек с одного «поля комфорта» нередко перебирался на другое. В Основании рабочие группы практически не распадались – чем дольше происходило слаживание коллектива, тем эффективнее этот коллектив работал.

Именно такие небольшие функциональные сообщества – один‑два мужчины, пять‑двенадцать женщин – и называли в подземных уровнях «семьями». Семейным пустынникам незачем было посещать залы собраний в поисках плотских удовольствий: все, что было нужно мужчине от женщины и женщине от мужчины, можно было обрести в семье. Формального запрета для участия в эротических действах для семейных не существовало, просто сложилась такая традиция.

Сегодня в «поле комфорта», где привык коротать досуг Ву‑Волк, было пусто. Достаточно просторный фрагмент общего зала не был ничем отделен от других секторов. Десяток столиков, вокруг которых можно было сидеть или лежать на удобных диванах, игровые консоли для симуляций, пространство для групповых развлечений, зона синтеза продуктов и напитков – вот и все убранство. Ву‑Волк ценил этот сектор, что облюбовали они еще выпускниками, за то, что он примыкал к внешней стене. Затемненная броня Пирамиды поглощала солнечный свет, не пускала его в здание, но изнутри даже вечером был доступен величественный вид на вечные безлюдные дали равнины.

Какое‑то зудящее чувство смутно беспокоило смотрителя. Он сегодня отлично поработал, выполнил свой долг, задержал беглеца – отдыхать бы и гордиться, но Ву‑Волк, словно провинившийся гимназист, ожидал наказания от наставника. Только наставник этот сидел где‑то глубоко внутри. Ди‑Лев сегодня, Ос‑Змей много лет назад и все, кто был между этими беглецами, – была какая‑то невысказанная, неуловимая правота в их безнадежных бегствах. И казалось, что Ву‑Волк вот‑вот поймет, почувствует эту правоту.

Чтоб заглушить тягучую песню вины, Ву‑Волк взял полный бокал виски. Некогда в Пирамиде свирепствовал «бум коктейлей» – алкоголь был легализован, все творческие эманации устремились в русло изобретения новых вкусов, цветов и эффектов. Но прошло время, и пустынники, даже молодежь, вернулись к древним проверенным напиткам – водке, виски, вину, пиву. Не хотел Ву‑Волк тратить минуты отдыха на раскачку – взял сразу высокоградусный старт. Присел с бокалом к панорамной панели, прижался лбом к прохладной поверхности и отключил мысли.

 

6

 

Однажды Наставник заявился в келью с рассветом. Он терпеливо ждал в дверях, его силуэт перекрывал путь просыпающемуся Солнцу, отчего в помещении царила полутьма и Неофит никак не мог расстаться со сном. Когда же все‑таки Неофит натянул штаны, накинул рубаху и, шлепая по прохладе каменного пола босыми ногами, добрался до теплого источника, заменяющего душ, молчавший до того Наставник заговорил.

– Принес тебе подарок, – торжественно сказал Наставник в затылок Неофиту, протиравшему сонные глаза родниковой водой.

Неофит глянул из‑под локтя. В каждой руке Наставник держал по длинному стальному жезлу. Один из жезлов радушно протягивал ученику.

– Не прошло и недели, – сказал Неофит и потянулся за полотенцем, чтобы протереть лицо.

– Пора, – согласился Наставник.

– Это же кадуцей? – спросил Неофит об очевидном.

– Он самый.

– Ученический?

– Самый что ни на есть настоящий, – заверил Наставник. – Деревянных кадуцеев не бывает.

– Кадуцей – один из обязательных атрибутов Жреца. Ваш знак отличия. Мне кадуцей до поры не положен.

– А как ты станешь Жрецом, если не научишься владеть кадуцеем? – резонно поинтересовался Наставник.

– Должен же быть какой‑то ритуал? На колено, что ли, стать, клятву какую‑то произнести. Я же должен сохранить в памяти торжественность момента?

– Никаких клятв и ритуалов. Так запоминай, – предложил Наставник.

– Не поздно ли мне жезлом махать в мои‑то пятьдесят два? – засомневался Неофит.

– Отлично. На равнине – самый расцвет, – похвалил Наставник, слово возраст был личной заслугой Неофита. – А в Последнем Храме – так вообще практически юность.

– Жрецы живут дольше? – удивился Неофит.

– Если сумеешь к нужным богам подход найти, – неопределенно ответил Наставник и задумался. – Можно с Патекатлем поговорить, но придется пить пульке или хотя бы мескаль. У нас древняя агава не растет, а без нее напитки не имеют той силы – достучаться можно, но сложно. Айрмед – богиня со сложным характером, да и обращаться к ней лучше в крайних случаях, она больше по воскрешению. Дочь Солнца Сехмет может помочь, но сглупишь, пойдет что‑то не так, и сменит милость на гнев, вместо здоровья подкинет болезнь какую‑то, будешь потом Лекарей озадачивать.

– И такое бывает? – встревожился Неофит.