Жрец. Трилогия «Сага равнины». Книга вторая

На Вершине люди общались по большей части в залах собраний, в Основании – на рабочих постах. На Вершине отношения между людьми были менее прочными, связи налаживались и распадались, человек с одного «поля комфорта» нередко перебирался на другое. В Основании рабочие группы практически не распадались – чем дольше происходило слаживание коллектива, тем эффективнее этот коллектив работал.

Именно такие небольшие функциональные сообщества – один‑два мужчины, пять‑двенадцать женщин – и называли в подземных уровнях «семьями». Семейным пустынникам незачем было посещать залы собраний в поисках плотских удовольствий: все, что было нужно мужчине от женщины и женщине от мужчины, можно было обрести в семье. Формального запрета для участия в эротических действах для семейных не существовало, просто сложилась такая традиция.

Сегодня в «поле комфорта», где привык коротать досуг Ву‑Волк, было пусто. Достаточно просторный фрагмент общего зала не был ничем отделен от других секторов. Десяток столиков, вокруг которых можно было сидеть или лежать на удобных диванах, игровые консоли для симуляций, пространство для групповых развлечений, зона синтеза продуктов и напитков – вот и все убранство. Ву‑Волк ценил этот сектор, что облюбовали они еще выпускниками, за то, что он примыкал к внешней стене. Затемненная броня Пирамиды поглощала солнечный свет, не пускала его в здание, но изнутри даже вечером был доступен величественный вид на вечные безлюдные дали равнины.

Какое‑то зудящее чувство смутно беспокоило смотрителя. Он сегодня отлично поработал, выполнил свой долг, задержал беглеца – отдыхать бы и гордиться, но Ву‑Волк, словно провинившийся гимназист, ожидал наказания от наставника. Только наставник этот сидел где‑то глубоко внутри. Ди‑Лев сегодня, Ос‑Змей много лет назад и все, кто был между этими беглецами, – была какая‑то невысказанная, неуловимая правота в их безнадежных бегствах. И казалось, что Ву‑Волк вот‑вот поймет, почувствует эту правоту.

Чтоб заглушить тягучую песню вины, Ву‑Волк взял полный бокал виски. Некогда в Пирамиде свирепствовал «бум коктейлей» – алкоголь был легализован, все творческие эманации устремились в русло изобретения новых вкусов, цветов и эффектов. Но прошло время, и пустынники, даже молодежь, вернулись к древним проверенным напиткам – водке, виски, вину, пиву. Не хотел Ву‑Волк тратить минуты отдыха на раскачку – взял сразу высокоградусный старт. Присел с бокалом к панорамной панели, прижался лбом к прохладной поверхности и отключил мысли.

 

6

 

Однажды Наставник заявился в келью с рассветом. Он терпеливо ждал в дверях, его силуэт перекрывал путь просыпающемуся Солнцу, отчего в помещении царила полутьма и Неофит никак не мог расстаться со сном. Когда же все‑таки Неофит натянул штаны, накинул рубаху и, шлепая по прохладе каменного пола босыми ногами, добрался до теплого источника, заменяющего душ, молчавший до того Наставник заговорил.

– Принес тебе подарок, – торжественно сказал Наставник в затылок Неофиту, протиравшему сонные глаза родниковой водой.

Неофит глянул из‑под локтя. В каждой руке Наставник держал по длинному стальному жезлу. Один из жезлов радушно протягивал ученику.

– Не прошло и недели, – сказал Неофит и потянулся за полотенцем, чтобы протереть лицо.

– Пора, – согласился Наставник.

– Это же кадуцей? – спросил Неофит об очевидном.

– Он самый.

– Ученический?

– Самый что ни на есть настоящий, – заверил Наставник. – Деревянных кадуцеев не бывает.

– Кадуцей – один из обязательных атрибутов Жреца. Ваш знак отличия. Мне кадуцей до поры не положен.

– А как ты станешь Жрецом, если не научишься владеть кадуцеем? – резонно поинтересовался Наставник.

– Должен же быть какой‑то ритуал? На колено, что ли, стать, клятву какую‑то произнести. Я же должен сохранить в памяти торжественность момента?

– Никаких клятв и ритуалов. Так запоминай, – предложил Наставник.

– Не поздно ли мне жезлом махать в мои‑то пятьдесят два? – засомневался Неофит.

– Отлично. На равнине – самый расцвет, – похвалил Наставник, слово возраст был личной заслугой Неофита. – А в Последнем Храме – так вообще практически юность.

– Жрецы живут дольше? – удивился Неофит.

– Если сумеешь к нужным богам подход найти, – неопределенно ответил Наставник и задумался. – Можно с Патекатлем поговорить, но придется пить пульке или хотя бы мескаль. У нас древняя агава не растет, а без нее напитки не имеют той силы – достучаться можно, но сложно. Айрмед – богиня со сложным характером, да и обращаться к ней лучше в крайних случаях, она больше по воскрешению. Дочь Солнца Сехмет может помочь, но сглупишь, пойдет что‑то не так, и сменит милость на гнев, вместо здоровья подкинет болезнь какую‑то, будешь потом Лекарей озадачивать.

– И такое бывает? – встревожился Неофит.

– Еще как! Такие отдачи, такие возвраты можно поймать, что на ногах не устоишь. Так что как начнешь молиться, будь крайне осторожен. К Живе можно обратиться, – вспомнил Наставник. – Но она редко теперь отвечает, то ли отошла от дел, то ли мы еще верных путей к ней не нашли. Можно дерзнуть и потревожить покой Кроноса. Но я бы не советовал – повелитель времени чаще отбирает, чем дарует. Асклепий – вот самый верный вариант. Вот с таким же посохом ходил. Только змея одна была, не две. За долголетием к нему. Или к его отцу, Аполлону. Или к дочерям. Все пять – и вылечат, и молодость вернут, и дни продлят.

– Так может начнем с таких вот разговоров? – предложил Неофит с надеждой. – А к физическим упражнениям позже перейдем, когда я себе силу, ловкость, прыть у кого‑нибудь из богов выпрошу.

– Так это не работает, – вздохнул Наставник.

– А как работает?

– Вот так, – Наставник вручил Неофиту жезл. – Начинать нужно именно с физических упражнений.

– Дай хоть обуться, ноги же о камни собью, – взмолился Неофит, и Наставник любезно разрешил.

Площадка для физических упражнений располагалась у сандалий того самого бородатого мужика с мечом. Изваяний в Храме было великое множество. Большие и малые статуи расположились в ущелье, что на дни пути вдоль разрезало Немой хребет. Каждому богу полагалась своя ниша с прилегающей территорией.

Мужчины и женщины, в странных одеяниях, в доспехах, в звериных шкурах или вовсе обнаженные; две, три, пять, семь фигур вместе; люди о двух, трех и более головах, с разным количеством глаз, ртов, рук и ног; женщины с фаллосами или мужчины с женской грудью; полулюди‑полузвери; существа, вовсе не похожие на людей, и нечто, вовсе не похожее на живых существ, – кого тут только не было. Прошла неделя, но и половина территории Храма все так еще и не была изучена Неофитом.

Для каждого бога, вернее, для каждой божественной функции, обозначенной в разные времена и у разных народов десятками имен, была определена в Храме своя локация. И возле каждого изваяния расчищена площадка для занятий.