Золотой дурман. Книга вторая

Антип не стал допытываться – кто, откуда и чего, а только кивнул на просьбу Евсея, вкратце объяснившего историю с незнакомцем.

Взглянув на безжизненное лицо чужака, Антип удивлёнными глазами уставился на Евсея:

– А для чево ты его в избу собрался ташшить? Он же бездыханный. Давай, закопаем его за околицей – и делов‑то…

– Да вот и я по‑первости так подумал, когда на него натакались. Там, у реки и хотел захоронить. А дочка не с тем делом: живой он, да и всё…

Вот и засумлевался я: кабы не вышло так, что живого человека в землю закопали.

– Вона чо!.. – протянул Антип. – Ну, тогда берись – поташшили… Куды его, Марьянка? – покряхтывая от тяжёлой ноши, крикнул он.

– А вот, давайте к печке, на дедонькино место. А тот пока на полатях поночует… Я уже и постлала здесь, – указала хозяйка на только что заправленную кровать.

– Ой, Господи!.. – высунул голову из‑под занавески дед. – Никак мертвяка в дом приташшили, да ишшо на мою кровать. Ты чево, Евсей, спятил чо ли! Вон, закопайтя ево у частокола… да крест изладь – православной небось… И как ево так угораздило… – закряхтел он, поудобнее располагаясь на полатях.

– Ну это, тятенька, мы как‑нибудь сами разберёмси. Давай‑ка, Антип, его сперва разденем, пущай Марьянка одёжу его пожамкаить*… Я счас печку затоплю да воды согреться поставлю, можа каки отвары изладить потребуется.

– Ой, Евсей, сумлеваюсь я, что Марьянка сможет ему чем‑то помочь. Ты гли‑ко, в нём ни кровинки нету: чо исподне, чо лицо – всё одно, – указал Антип на бледного как полотно незнакомца.

– Да‑а… – почесал затылок Евсей. – Оно, конечно, Марьянка в травах кумекает, научила её Серафима хитростям знахарства, но тут дело сурьёзное: намучится только, изведётся – а всё зазря, – развёл он руками.

__________________

Пожамкать* – постирать.

 

– А можа, яво, того – бабками полечить?.. До Устина Агапова съездить? Попросить, чобы Серафима пособила. Она‑то уж сразу скажить: али помрёт он, али выживет, – Антип вопросительно взглянул на Евсея.

– Ну дык чего не съездить‑то? Ты давай езжай, а я пока Марьянке пособлю.

Антип кивнул и в мгновение скрылся за дверью.

Евсей поджёг заложенные ещё с вечера дрова и поставил на печь котёл с водой.

– И как тебя угораздило сорваться с такой высотишши? – пробормотал он, остановившись возле незнакомца. – Небось все косточки переломал…

– Ну как, тятенька, вода скоро закипит? – окликнула его появившаяся на пороге Марьянка. – Я вот травки для настоя приготовила. Обмыть бы ранки первым делом надобно.

– Да вот‑вот подоспет… а ежелев чего пособить надоть – так скажи, – повернулся он к дочери.

– Как травки заварятся, так ты мне его на бок повернуть помоги. Мне самой‑то не сладить, – попросила Марьяна, открывая котёл с закипающей водой.

– Ну дык, ясно дело, – промолвил Евсей, подбрасывая в печку дрова. – Антип‑то за Серафимой поехал. Скоро, поди, вернётся. Пущай уж она своё слово скажить: али жилец он на етом свете, али нет.

Марьяна молча пожала плечами и потупила наполнившиеся печалью глаза:

– Как Богу будет угодно… – прошептала она.

Сняв с печи котелок и сунув туда пучок сбора трав, она плотно укутала его овчинной шкурой.

– Ну вот, пусть постоит, травки заварятся – и обмоем раны… Смотри, как рассадил голову! – указала девушка на слипшиеся от крови волосы.

– Да‑а… Это ж чудо случится, еслив живой останется, – вон как угробилси, – покачал головой Евсей. – Кабы не та лесина, на которой он повис, сразу бы насмерть об камни убился.

Не успело ещё снадобье толком настояться, как со двора послышался голос Антипа, осаживающего лошадь:

– Тпру!.. Стоять!.. Проходи в избу, Серафима, а я счас коню сенца дам…

– Ну, вот и Антип с Серафимой возвернулся, – поднялся с лавки Евсей.

Дверь отворилась, и на пороге появилась преклонных лет полная женщина. Из‑под повязанного платка выбивались волнистые локоны белых волос.

Знахарка скинула с себя верхнюю одежду и платок, перекрестилась на образа и, бросив внимательный взгляд по горнице, молча направилась к неподвижно лежащему незнакомцу.

– Бабушка Серафима, я тут травок заварила от ушибов, – поднялась навстречу к ней Марьяна. – Живой он, да вот только лежит словно покойник.

Серафима молча подошла к кровати, откинула тулуп и, что‑то тихо шепча себе под нос, принялась осторожно ощупывать руки, туловище и ноги незнакомца.

– Ну‑ка, мужики, поверните его на бок, – сухо произнесла она, осмотрев голову Мирона.

– Марьянушка, давай‑ка сюда свои травки. Ещё раз ранки обмоем, апосля смажем моими снадобьями – собрала кой‑каки на перво время…

– Ну, чо, помощь‑то ишшо снадобится? – спросил Евсей, выполнив с Антипом указания.

– Да тепереча мы сами управимся, – не поворачивая головы, ответила Серафима.

– Пошли тогда Антип на двор, вольным воздухом дыхнём да потолкуем кое о чём, – потянул он за рукав соседа.

Они спустились с крыльца и уселись на толстое бревно, используемое домочадцами вместо лавочки.

– Слушай‑ка сюды, Антип, со всей сурьёзностью… – начал разговор Евсей. – Коротенько я тебе поведал, как на этого чужака натакались, а теперяча обскажу всё толком, да и покумекаем вместе – кто он, да что он.

И Евсей в подробностях рассказал всё, что показалось ему странным в истории с незнакомцем.

– Тут, Антип, вот в чём я сумлеваюсь: человек он с ветру и, видать, служивый. А еслив руки у ево были связаны – знать набедокурничал чево?.. Да вот ишшо чо: саженях в ста от ево лошадь нашёл. А по попоне видать – казацка она, не инородцев. И чо чудно: лошадь‑то остыть ишшо не успела – выходит, одним временем всё и случилось.

– Дык чо ж тогда получается?.. Чево сурьёзного натворил да понял, чо за енто либо каторга, либо через смертну казнь жизни лишится. Ну и решил руки на себя наложить… Тода чево ж лошадь недалече от яво оказалася? На кой хрен он её с собой поташшил? – удивлённо взглянул на Евсея Антип.

– Да вот и я об том же кумекаю, – озадаченно произнёс тот. – Не могла лошадь сама с обрыву сигануть: оно животное сметливое – пройдёть, где не всяк человек проберётся. А там тропа широка – впору для пары коней сгодится.

– Ну, а еслив волк рядом объявилси? Испужалась лошадь и шарахнулась в сторону – вот и сорвалась в пропасть, – повернул к Евсею округлённые глаза Антип.

– Да кабы один он там проезжал, а то ведь под конвоем, видать. А сколь их там конвоиров было?.. Не‑е, не решилси бы волк даже близко подойтить. Да и как конь без седока оказался? – пожал плечами Евсей.

– Да‑а‑а, чудно… – протянул Антип, почесав затылок. – Выходить, сам он себя жизни лишил. А вот с лошадью – мудрёно как‑то получается…

– Ладноть, пойдём в избу, чево теперь гадать. Бабы, поди, уже управились со своими делами, – поднялся Евсей…