Золотой дурман. Книга третья
– А что же тогда? Ведь всякое в горах может случиться, – вопросительно взглянул Степан.
– В муках помер несчастный… Сдаётся мне, что отравили его – по лицу заметно.
– Почему же рука в кулак зажата – никак дрался с кем? – заметил Ефим.
– Вот что, Ефимушка, дерутся двумя кулаками.
– Давайте вытащим его из этой канавы, – подошёл ближе Степан.
– Ну вот, что я говорил – никаких признаков убийства, – внимательно осмотрел тело Илья. – Видно, что отравили.
– Может, хотели что‑то забрать? – указал на зажатую в кулак ладонь Степан.
– Может… – кивнул головой Илья.
– А ну‑ка… – стал разжимать пальцы покойника Степан.
– Пуговка?! – удивлённо повернулся он к товарищам, показывая медную пуговицу.
– Дай‑ка сюда, – протянул руку Илья. – Не мужицкая пуговка – дорогая. Вот и лошадь выбита, а сверху буква «П» – из зажиточных кто‑то. Видать, перед смертью с убийцы её сорвал, а больше никак не объяснить, – положил он находку себе в карман.
– Странно всё это, – почесал затылок Ефим. – Места здесь глухие, мало кто сюда заходит. На разбойников не похоже – что взять с простого мужика. Свои, похоже, прикончили – вряд ли кто сторонний. Ежели, говоришь, какой‑то зажиточный – то, может, поймал на чём непристойном бедолагу.
– Там недалече палатка, – сообщил осматривающий местность Захар.
– И костёр жгли, – добавил Поликашка.
– Ну‑ка, ну‑ка, показывайте… – заторопился в указанную сторону Ефим.
– Странно… – вылез он из палатки, держа в руках оставленные там вещи. – Сумка с вещами и сюртук… Сдаётся не с простого мужичонки – материя хорошая. И пуговицы такие же – с буквой «П». Скорее всего, того зажиточного… А хозяин где же?..
– Да‑а… Кто‑то на ночлег останавливался и, видать, вечеряли – вон и выброшенная заварка, – присел Илья около кучки испитой травы… – Но здесь вся трава хорошая, – внимательно перебрал он листочки… Странно…
– Думаю, подмешали отраву бедолаге, а после закидали ветками и бежали, – ответил ему Степан.
– Тогда чего ж они палатку, вещи и шкуры бросили – холодно по ночам в горах? – не согласился с ним Ефим. – Ладно – тёмное дело… Захар, Поликашка!.. Тащите лопаты, похоронить надо бы бедолагу. Грех человека на съедение зверям оставлять…
Крест из двух жердинок над свежей кучкой земли – это всё, чем закончились мечты Пахома о новой жизни, разбитые коварной рукой охваченного золотым дурманом Игната…
…Стуком копыт ворвавшись в горную тишину, небольшой отряд казаков пробирался к селению Бакая, оставляя позади крутые перевалы и головокружительные пропасти.
– Ежели чего у Бакая недоберём – к Тойпынаку идти придётся, – как бы между прочим, бросил Ефим рядом ехавшему Степану.
– Ну, так коли надо – поедем, – пожал тот плечами.
– Я это к тому, что ежели Мирон пойдёт за идолом – через Тойпынака пробираться будет. Мало кто знает те тропы.
– Ты думаешь, что люди демичи смогут поймать его и держать, пока мы за ним не придём? – саркастически улыбнулся Степан.
– Поймать – вряд ли, не сладить им с Мироном, а вот выследить – это пожалуй, – возразил Ефим.
– Ну, ежели так – то поручик Зуев уже сделал своё дело – ведь он же к Тойпынаку поехал. По слухам инородцев, там видели мужика, похожего на Мирона.
– Может, и так – да только к этому демичи вряд ли кто дорогу покажет. Обитает он как отшельник – в самой глуши, – возразил Ефим.
– Выходит, тогда нам беглеца ловить придётся? – понимающе поглядел на товарища Степан.
– Выходит – нам… Половину отряда отправим с ясаком в Бийск, а половина пойдёт к Тойпынаку – даже если ясака в достатке соберём…
…Ещё не въезжая в селение демичи, до казаков донёсся женский плач, скорбным эхом плывущий в вечернем мареве.
– Что‑то случилось, – приударил в бока своего жеребца Ефим, и отряд, поднимая пыль, въехал в селение Бакая…
– Горе мне, горе! – причитал демичи, обхватив руками голову.
– Проходите, садитесь… – указал пожилой инородец Бекелей на места возле еле шающего очага.
– Экинек! – крикнул он стоящему у полога пареньку. – Подбрось дров да поставь разогреться котёл с мясом.
– Я мигом…
– Что произошло? – с тревогой в голосе спросил Ефим.
– Бандиты всё забрали, – скорбно ответил Бекелей.
