777

«Вчера из Ярнэ снова поступил тревожный сигнал, и нам с напарником пришлось, невзирая на разыгравшийся циклон, отправляться на гору. Насилу вырвали у начальника снегоход, горные все давно зафрахтованы на месяц вперед. Место это, конечно, совершенно жуткое и абсолютно безлюдное. Иногда мне кажется, что смотритель нарочно дает эти сигналы, чтобы увидеть людей и перекинуться с ними хоть парой слов – сменщик его теперь до весны не появится, а снегоход с провизией и лекарствами приходит всего раз в месяц. Немудрено лишиться рассудка на почве одиночества. Как он нам рассказал, в его обязанности входит ежедневный обход как самого Ярнэ, так и прилегающих помещений, а одним из таких оказалась старинная психиатрическая лечебница – давно заброшенная, но вполне пригодная для проживания. К чему властям такие формальности… давно бы уже снесли все эти строения и отремонтировали замок, водили бы сюда экскурсии, а не заставляли нескольких смотрителей постоянно дрожать от страха за свои жизни. В этот раз смотритель был перепуган до смерти: в окнах Ярнэ горел свет и наблюдалось какое‑то движение, хотя электричество туда так и не провели. Когда мы с напарником вошли внутрь, в холле и вправду горели свечи, но как мы ни пытались отыскать того, кто их мог зажечь, нам это не удалось. В конечном итоге, мы пришли к выводу, что смотритель, похоже, сам не ведает, что творит, и его опасно оставлять тут одного. Мы погасили свечи и забрали его с собой, намереваясь утром отправить наверх одного из его сменщиков. Он радовался как дитя и всю дорогу лопотал о том, что лечебницу скоро откроют и завезут туда самый буйный и неадекватный контингент со всех больниц Румынии. Возможно, именно от этой новости он и повредился рассудком.

Меня весьма заинтересовала эта ситуация, и наутро я отправился в областную администрацию, чтобы выяснить, что происходит в окрестностях Ярнэ. Мне действительно подтвердили, что на днях старая лечебница возобновит свою работу: такое обособленное местечко словно создано для того, чтобы прятать в нем тех, кто не должен мозолить глаза приличным людям. И смотрителя Ярнэ тоже туда отправят: за годы работы он окончательно лишился вменяемости.

Хорошо, конечно, что все так завершается, только меня пугает другое – кто же станут истинными постояльцами лечебницы? Администрация уже наметила в качестве жертвы смотрителя, хотя по всем законам человека невозможно упечь в такое заведение без его письменного согласия. И неужели же смотритель согласится вновь вернуться в то место, которое наградило его душевным недугом? Впрочем, боюсь, к моему мнению там никто прислушиваться не станет: подумаешь, какая‑то полицейская ищейка чего‑то заподозрила. Кому до этого вообще есть дело? Пойду‑ка я лучше домой. И надо позвонить Владе, сказать, что я готов вернуть ей ее вещи. На днях она выходит замуж. Странно быстро она устроила свою жизнь после нашего расставания, и двух месяцев не прошло… Наверняка у нее кто‑то был еще до того, как она хлопнула дверью моей квартиры, чтобы никогда больше не появляться на ее пороге. Зачем тогда нужен был весь этот спектакль с полицейской картотекой? Она, вероятно, хотела выставить виноватым меня, чтобы все жалели ее. Впрочем, теперь это у нее вряд ли получится. Влада, у тебя даже не хватило мозгов повременить со свадьбой! Неужели же ты полагаешь, что кто‑то после этого будет думать, будто в нашем с тобой расставании виновата моя занятость! Глупая, глупая…»

 

IV

. Война клонов

 

– О чем это он, а? – Павел догнал спешившего к машине Алексея и толкнул его в бок. – Что еще за генеральный прогон?

Рядом переминалась с ноги на ногу нахмурившаяся Лара.

– Я, пожалуй, поеду к… кхм… другу Тимура. По поводу Новой Земли поговорю. Я позвоню, – бросила она и, сжавшись в комок, не дожидаясь ответа, скрылась за углом.

– А ты понравился девчонке, – хохотнул Марков, снова толкая коллегу в бок. – Амурдинов‑то как в воду глядел!

– Тебе напомнить, что он еще вещал в студии, а? – и Муров грозно навис над игриво сжавшимся от ужаса Павлом.

– Не вели казнить, великий государь! – и Павел отвесил ему поясной поклон и весело расхохотался. – Так о каком собрании он там говорил?

– Поехали завтра со мной и узнаешь, раз так вышло, – дернул плечом Алексей, садясь за руль. – Тебя подбросить до дома?

Павел расшаркался, как мушкетер перед дамой, и, хохоча, запрыгнул на заднее сиденье.

– Ты приглашаешь меня на свидание? – Марков картинно захлопал глазами, по‑девичьи сложив у груди ладони.

– Паша, заканчивай, ты же серьезный человек, сотрудник ФСБ, а ведешь себя, как актер дешевого провинциального театра…

– Тренируюсь перед твоим завтрашним собранием, – усмехнулся тот и уставился в смартфон, замолчав до конца поездки.

Когда на следующий день электромобиль Мурова затормозил у Рэдиссон, Алексей обернулся к традиционно сидевшему сзади Павлу и схватил его за руку:

– Паш, только умоляю, без этих твоих штучек. И вообще лучше молчи, обсудим все после собрания. Сделай мне такое одолжение, а?

– Заинтриговал, – пожал плечами Павел. – Ну хорошо, я попробую продержаться.

В роскошном холле гостиницы, словно сошедшем с экранов голливудских фильмов о начале 20‑го века в США, приветливая девушка за стойкой администрации, радостно кивнула Алексею, будто знала его уже давно. Павел беспокойно озирался по сторонам: мир, возникший перед его глазами, пах слишком большим количеством долларов – значительно больше того, что ему когда‑либо приходилось видеть. В лифте не менее приветливый лифтер с приклеенной улыбкой столь же радостно закивал при виде Алексея и тут же нажал кнопку 17 этажа.

– Ты здесь частый гость, как я погляжу, – зашептал Марков, толкая коллегу в бок.

Алексей жестом попросил его замолчать и скучающе уставился на дверь.

Практически весь семнадцатый этаж отеля занимал роскошный VIP‑зал с матовыми стенами из темного стекла. Вышколенные и накрахмаленные с головы до ног официанты разносили гостям шампанское и канапе с мясом утки и королевскими креветками. Павел осмотрел свою нехитрую одежду – не слишком усердно выглаженную рубашку и темные джинсы и нахмурился. Впрочем, Алексей одет был еще проще – вероятно, никакого определенного дресс‑кода на мероприятии не требовалось. Они сели где‑то в середине, и Павел принялся изучать остальных гостей, которых на тот момент собралось уже немало. Это была весьма разношерстная, но по виду довольно интеллигентная при этом публика. Некоторых он даже, к удивлению своему, узнал – там присутствовали и в меру медийные лица.

– Лошак? – удивленно поднял брови он. – Ее‑то сюда каким ветром? Только не говори мне, что организатор всего этого великолепия – Алексей Подвальный! Это вот об этом так петушился вчера Амурдинов?

– А ты можешь просто посидеть тихо и послушать, о чем будут говорить эти люди – будь то Лошак, Подвальный, Бенедиктов или Яблонский.

– Весь цвет, – громко выдохнул Павел, закатив глаза, и сполз вниз по сиденью. – Если бы ты мне сразу сказал, что это за тусовка такая, я бы лучше подождал тебя в машине.

– Ты же хотел узнать меня поближе, – хитро усмехнулся Муров и подмигнул Павлу. – Теперь узнаешь.