777

– Ярнэ, – медленно произнесла Злата, растягивая слоги. – Что это означает?

– Бог его знает. – пожал плечами врач. – Думаю, это неважно. Важно то, что Вы вернетесь оттуда совершенно другим человеком и окончательно забудете про депрессию. Уж это я Вам обещаю.

Для пансионеров, прибывавших в «Ярнэ» и селившихся там на четыре с половиной предстоящих месяца зимы, был заказан специальный микроавтобус от Сигету‑Мармацией прямо до пансионата в горах, и Злата была из числа последних пяти отдыхающих, которых подобрали в аэропорту и повезли сперва готическими городскими улочками, а затем узкими горными тропами прямо к месту назначения. Румыния встречала пансионеров мрачными провинциальными домиками, бесцветными церквушками с рвущимися в небо шпилями, практически полным отсутствием растительности и какой‑то отчасти завораживающей тишиной, царившей вокруг даже в разгар буднего дня. Злата ощутила блаженный покой, взирая на этот вымерший городок в предместье Карпат, в душе ее разлилось сладостное умиротворение, и она впервые за последние несколько месяцев ощутила некое подобие счастья. Серенькие и палевые готические строения внезапно сменились горными склонами, заросшими причудливыми деревцами и кустарниками. Каждый поворот давался крошечному автобусу все труднее, он принимался буксовать во все прибывавшем снегу и, наконец, окончательно увяз на очередном подъеме. Водитель при этом, казалось, совсем не потерял присутствия духа. Он попросил пансионеров укутаться потеплее, выйти из автобуса и пройти пешком еще немного вверх около полукилометра – до места, где стоял снегоход, который и должен был довезти их до «Ярнэ». Мороз еще только начинал крепчать, но пронизывающий ветер с лихвой компенсировал достаточно высокую пока температуру. Кроме того, в горах частенько шел снег, и до снегохода удрученные пансионеры добрели уже фактически на одном энтузиазме. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы рухнуть на сиденье и устало замереть там, не обменявшись друг с другом ни единым замечанием. Злата пожалела о своей неосмотрительности: ей отчего‑то показалось, что Румыния никогда не поспорит с Россией по части холодов, а потому облачилась в свою самую тонкую зимнюю куртку с митенками вместо добротных варежек, и теперь дула что было сил на свои побелевшие пальцы, которыми она едва могла ухватить собачку замка, чтобы открыть рюкзак и сжать в ладонях еще теплый термос с чаем. К «Ярнэ» они подъехали ровно через полчаса. Улыбчивый парень за рулем снегохода весело помахал им рукой, крикнув:

– Увидимся в марте! – и тут же укатил вниз по заснеженному склону, поднимая вихрь колких снежных брызг.

Они стояли у кованых чугунных ворот, вдали за которыми на фоне пепельно‑розовых отблесков заката виднелась поросшая лесом скала, приютившая на своей вершине песочного цвета замок с темно‑зеленой покатой крышей и несколькими строгими башенками по периметру. Издалека замок казался абсолютно неприступным, и кое‑кто из пансионеров зашушукался, недоумевая, как же они взберутся на такую кручу, покрытую сугробами, но тут ворота громко звякнули, и им навстречу вышел приветливый человек средних лет в откровенно русских стеганке и шапке‑ушанке. Он улыбнулся и замахал им рукой, предлагая следовать за ним, и замерзшие на ветру и изрядно проголодавшиеся пансионеры тут же засеменили по снежной равнине прямо в направлении залитой прощальным заревом заката скалы.

У ее подножия среди запорошенных елей пряталась узкая тропка, ведущая прямо к замку, по пути извилисто огибая скалу. Чахлые деревца, уныло топорщившиеся на склонах, закрывали от взоров группы вершину, и замок они увидели лишь в конце тропки, когда она неожиданно вынырнула на небольшую площадку прямо перед входом. Справа и слева от тяжелых дубовых створок дверей таились высокие колонны, взмывавшие прямо к небу. Оценить их высоту представлялось задачей нелегкой, почти даже неосуществимой – расстояние между колоннами и обрывом было слишком мало, один неосторожный шаг – и полетишь вниз со склона. Еще идя от чугунных ворот к подножию, Злата отметила странную особенность замка‑пансионата: он был словно утоплен в скалу, казался естественным ее продолжением, как будто бы его не построили когда‑то в давние времена средневековые мастера, а сам он вырос, подобно дереву, и укоренился на вершине, а та обхватила, обвила его со всех сторон, сжала в своих мощных объятиях… Как выяснилось, площадка та была единственной возможностью погулять непосредственно вокруг замка. Точнее, сделать всего несколько шагов вдоль его стен, ибо была она совсем крошечной. А вправо и влево от массивных дубовых дверей тянулись ввысь скалистые породы, заросшие кустарником, заглядывавшим в окна комнат первого этажа. Вероятно, смельчак и мог бы взобраться вверх по склонам, но выглядело это слишком опасным предприятием. Злата же отметила про себя, что непременно отважится и сделает вылазку, когда осмотрится в пансионате.

Слева на колонне была прикреплена резко контрастировавшая с общим видом замка табличка с надписью на румынском, вероятно, гласившая о том, что это пансионат повышенной комфортности «Ярнэ», о чем, собственно, Злате еще ранее поведал Вениамин Георгиевич. Утомившиеся члены группы проследовали за встретившим их смотрителем в стеганке внутрь замка, где их уже ждала приветливо улыбавшаяся девушка‑администратор. Интерьер сумрачного холла поражал едва ли меньше, чем сам замок на скале: свет в него проникал из нескольких круглых окон, располагавшихся практически под самым потолком, и оттого казался не привыкшему к темноте глазу яркими потоками, освещавшими лишь то, что попадалось им на пути, эдакими прожекторами, оставлявшими в тени все то, что находилось в стороне от их лучей. Пол украшала явно отреставрированная флорентийская мозаика в коричнево‑красных тонах, сливавшаяся с багровыми колоннами, вершины которых уходили далеко ввысь, а у подножия их стояли замысловатые темные статуи, изображавшие мифологических персонажей. Вместо традиционной и по‑европейски простой и функциональной стойки, администратор вела регистрацию за высоким деревянным столом с резными ножками, накрытым тяжелым бархатным покрывалом, свисавшим почти до самого пола. У противоположной от входа стены холла размещалась широкая устланная красно‑песочным ковром лестница, нырявшая под тяжелый свод потолка и ведущая прямо на второй этаж. Антураж и интерьер были выдержаны в духе давно минувших времен и тем потрясали еще больше и без того изумленных пансионеров. Злата не ожидала ничего подобного, думая, что изнутри Ярнэ наверняка давно превратили в оплот европейской цивилизации с пластиковыми окнами, ламинатом, подвесными потолками со светодиодными лампами, матово‑стеклянными дверями, плазменными панелями на стенах и прочими беднейшими образцами современной маркетинговой мысли, созданными под лозунгом: «Все для комфорта среднестатистического буржуа!» Вместо этого простенки между колоннами украшал темно‑красный гобелен с золотой отделкой, а наверху, между круглыми окнами к песочным стенам крепились все те же темные фигуры, словно сошедшие со страниц поэм Гомера. Слева чуть в глубине за колоннами прятался огромный камин с лежавшей возле него кучей дров.

Администратор с пониманием отнеслась к реакции вновь прибывших и дала им несколько минут, чтобы осмотреться и немного придти в себя от обилия столь неожиданных впечатлений. А потом пригласила их к столу, чтобы зарегистрировать и выдать ключи от комнат – настоящие массивные металлические ключи, а не давно уже повсеместно применявшиеся карточки.