Археолог 1. Солнечный камень
– С ума сошёл, обормот? – возмутилась Оля.
Насколько я понял, отношения у моих друзей складывались непросто. Севка изо всех сил ухаживал за Олей, но она отвечала ему только дружеским участием. Бедный Севка!
Вот что, – сказал я. – Вы посидите, а мне нужно ненадолго отлучиться.
– Куда? – немедленно подскочил Севка. – Я с тобой.
– Не надо, я быстро, – ответил я. – Через десять минут вернусь.
– Только не влипни там ни во что без нас!
– Постараюсь, – улыбнулся я.
Я поднялся по тропинке между дюн, снова прошёл в прохладной тени кривых сосен и вышел к тому самому немецкому дому. На верёвке возле крыльца сушилось бельё – детское, мужское и женское вперемешку. Я подошёл к двери и осторожно потянул на себя фанерную створку.
***
Апрель 997‑го года, Гданьск
Взмахнув руками, мастеровой опрокинул кубок. Вода выплеснулась прямо на рясу Адальберта. И тут с места вскочил Бенедикт.
Одним ударом в ухо он свалил мастерового на пол.
Корчма угрожающе загудела. Потные плечистые люди с перекошенными лицами обступили стол епископа.
– Монахи наших бьют! – заорал кто‑то.
В воздухе замелькали сжатые кулаки.
– Стоять! – бешено выкрикнул Бенедикт.
Глаза его горели сумасшедшим огнём, на лбу вспухла толстая жила.
– Стоять! – повторил он. – Вы на кого лаете, псы?! Это пражский епископ Адальберт! На виселицу захотели?
Быстрым движением Бенедикт выхватил нож и повёл лезвием перед собой.
Адальберт с Радимом тоже вскочили на ноги.
Сейчас эта толпа нас разорвёт, подумал епископ. Вот и судьба, Господи – невредимым пройти среди язычников и погибнуть от рук христиан.
– Да нам по…, что там за епископ! – пьяно крикнул рыбак, пропахший солью и рыбой. – Много вас, кровососов, развелось!
Под ногами толпы ворочался мастеровой. Вот он ухватился рукой за столешницу. Сейчас встанет – и всё, тут‑то им и конец!
Дверь корчмы распахнулась, со всего размаху ударив о стену. Вбежали какие‑то люди с плётками, с оружием наголо. Расшвыривая мастеровых по сторонам, они быстро расчистили себе дорогу к столу, возле которого стоял епископ.
– У‑у, шваль! – зло выкрикнул передний и плашмя ударил мечом по голове мастерового.
Заливаясь кровью, мастеровой повалился обратно на грязный пол корчмы.
Бенедикт неуловимым движением вложил нож обратно в ножны.
– Епископ Адальберт? – требовательно спросил стражник.
Адальберт хотел ответить, но не сумел проглотить комок, который внезапно встал в горле, и только молча кивнул.
– Воевода хочет тебя видеть!
В окружении стражников монахи протиснулись сквозь толпу, которая заполняла корчму. Выбравшись на улицу, епископ с облегчением вздохнул. Смерть снова посмотрела ему в лицо и отступила.
– Как же вы без охраны в наши края? – спросил стражник, бросив саблю в ножны. – У нас народишко – ого‑го! Половина – беглые, а вторая половина – вчерашние язычники. Монахов ненавидят люто!
За что, хотел спросить Адальберт, но опять промолчал. Прожив на свете больше четырёх десятков лет, он хорошо знал, что самая горячая ненависть не нуждается в причинах. Человек ненавидит, когда ему плохо, вот и всё.
– Идите за мной, – бросил стражник и быстро зашагал между покосившихся лачуг в сторону реки. Адальберт с Радимом поспешили следом. Позади Бенедикт тащил за повод упирающуюся лошадь.
Возле реки, на холме возвышался бревенчатый частокол, укреплённый земляным валом. Перед валом был вырыт глубокий ров, через который небрежно перекинули дощатый мост.
Доски моста угрожающе скрипели и прогибались.
Стражник нетерпеливо стукнул кулаком в дощатые ворота.
– Епископ Адальберт к воеводе! – крикнул он, задрав бородатое лицо.
Ворота, скрипя, отворились.
Воевода жил в простом бревенчатом доме. Толстые венцы и узкие – в одно бревно – окна говорили о том, что дом строился с расчётом на оборону. Кроме дома воеводы на дворе небольшой крепости стояли конюшни и большая изба для дружины.
– Кой леший понёс вас в эту корчму? – сердито спросил воевода, глядя на Адальберта из‑под нависших бровей. – Убили бы вас там, а мне отвечать перед князем!
Он сердито стукнул кулаком по столу.
– Настуся! Подай еды и пива!
В комнату вбежала молодая девка. Не глядя в лицо гостям, быстро уставила дубовый стол тарелками с жареной рыбой и мясом, принесла большой глиняный кувшин с пивом и молча исчезла.
– Садитесь, – пригласил воевода гостей.
– Благодарю, – ответил Адальберт. – Мы успели перекусить в корчме.
Воевода скривился.
– Гнилой капусты, поди, наелись? Ну, дело ваше. Рассказывайте – зачем пожаловали?
– Святой престол решил направить меня с миссией к пруссам в надежде привести язычников к истинной вере, – неторопливо ответил Адальберт.
Брови воеводы удивлённо поползли вверх. Он крепко сжал губы – видно вертелось на языке крепкое слово.
– И что же – так втроём и пойдёте?
– Мы хотели попросить у тебя воинов в сопровождение, – вмешался молчавший до сих пор Радим.
– Воинов? На верную погибель? Да пруссы с вами и разговаривать не станут. Нашпигуют стрелами, как зайцев, обдерут донага и бросят в лесу. Нет, святые отцы, не взыщите! Хотите сами идти на смерть – воля ваша. А воины мне здесь нужны. Мне ещё налоги и корма собирать для князя. Крепость строить. Князь Болеслав решил крепко опереться на море.
– А нельзя ли достать лодку? – спросил Бенедикт. – На лодке мы могли бы миновать пограничные места и выплыть прямо к пруссам, а уж там – как бог даст!
– Лодку?
