Авэ, Мария
Я отвел ее в самый конец торгового зала. Там находился уцененный 43‑дюймовый телевизор от компании Sony. Который стоял в демо‑режиме и каждый божий день прокручивал тупейшие видео с птичками, собачками и котиками. У него выгорела матрица экрана, появилось битые пиксели и несколько царапин на боковой панели неизвестного происхождения.
– Вот, пожалуйста! Эта наша лучшая модель!
– Почему?
– Что почему?!
– Почему лучшая модель?
– Леди, да вы только взгляните на изображение. Оно яркое и сочное, но не совсем яркое и вовсе не сочное. Телевизор очень большой, но не совсем огромный. Все ровно так, как Вы и хотели!
Она пристально всматривалась в изображение. Подошла и провела рукой по экрану. Затем, стряхнула с руки пыль. Поковыряла ногтем царапины на боковой панели и отошла на пару шагов назад и сказала.
– Беру!
– Правда?!
– Правда!
Я сходил за коробкой на склад и упаковал покупку. Леди поболтала с Ублюдком Младшим и со всеми посетителями, которым не повезло очутиться с ней в одном помещении. Я слышал, как она жаловалась на меня всем подряд. Затем забрала свой телевизор, и ее след простыл. Ни спасибо, ни до свидания.
Время уже было обеденное, и я пошел обедать. Вне своей очереди. Еще одна проблема дерьмовых работ – ты не можешь пойти пожрать, когда тебе вздумается. Приходилось выбирать, на какой стул сесть – терпеть унижение или терпеть голод. Бесчеловечно.
– Хорошо, так и быть, иди… – сказал мне Ублюдок Младший, – Но!
– Что НО?
– Когда вернешься, нам надо будет серьезно поговорить!
Я ничего не ответил.
Прямиком направился на фуд‑корт, который располагался этажом выше. Между McDonald’s, KFC, Burger King и еще нескольких непонятных тошниловок, в которые никто никогда не ходит, но которые всегда есть на каждом фуд‑корте. Я выбрал KFC.
Сделал заказ. Боксмастер, картошку фри и 5 острых крыльев.
– И стакан пива, пожалуйста, – добавил я.
– Соусы понадобятся? – спросила блондинка.
– Нет, спасибо. Я не миллионер.
– В смысле?
– В прямом! Соусы – это скам!
Она удивленно на меня посмотрела и ничего не ответила.
Пока собирали заказ, я заметил пробегающего таракана. Но меня это совершенно не смутило.
Четыре года в Петербургском общежитии давали о себе знать. Тараканы были для меня как младшие братья. Мы просыпались вместе – загорался свет, и пол начинал шевелиться и бросаться врассыпную по разным углам. Засыпали тоже вместе – некоторые приходили обниматься и ползали всю ночь по рукам и ногам.
Мне кажется, за все время в общежитии сколько‑нибудь таракашек я точно невольно съел. Большая часть из них попадала в желудок вместе с едой, разогретой в микроволновке.
Все дело в том, что они разбили себе лагерь в самом корпусе СВЧ‑печи, и когда еда была внутри, подлые таракашки вылезали из вентиляционных отверстий и набрасывались на добычу! После звукового сигнала удачливая часть из них вновь убегала в свои укрытия, успев насытиться. Менее удачливая – лежала поджаренная лапками кверху или уходила на дно супа, как подбитый корабль…
Симпатичная блондинка с засосом на шее выдала заказ, и я поблагодарил ее. Сел за первый попавшийся столик и сделал глоток из пластикового стаканчика. Ооо, да!
Первыми ушли куриные крылья, потом боксмастер, а картошку я оставил на десерт – я наслаждался каждым кусочком и каждым укусом, запивая пивом. Люблю картошку, и все тут!
Мне стало настолько хорошо, что решил уволиться с такой паршивой работы.
Десять
Вернувшись на рабочее место и собрав свои вещички, подумал, что нужно посрать напоследок. Когда закончил срать, подтерся самой дешевой туалетной бумагой, которая была на ощупь как наждачка. Бросил использованную бумагу в унитаз. Смыл. Пока мыл руки, вода в бачке унитаза вновь набралась. Вновь смыл и вышел.
– А! Вот ты где! А я тебя повсюду ищу, – сказал Ублюдок Младший, – Ты задержался с обеда! А во‑вторых, нам надо серьезно поговорить.
– Это я уже слышал.
– Послушай, ты…
– НЕТ! Ты послушай! Я увольняюсь, а ты – идешь нахуй!
– Что?! Но почему?
Я снял оранжевую футболку и бросил к его ногам. Он ничего не сказал, а я ушел.
Приехал домой и подрочил. Достал пиво из холодильника и включил фильм “Выживут только любовники” с Тильдой Суинтон.
Одиннадцать
Меня разбудили голуби. Балкон в квартире не был застеклен, поэтому ебаные голуби свободно могли залетать, садиться на перила, курлыкать и срать, поглядывая на меня своим туповатым взглядом.
В дневное время меня это не особенно беспокоило – кроме их дерьма, существенных минусов не было. С ними я даже не чувствовал свое одиночество так сильно. Но вот утром – ненавидел их всех без исключений.
На балконе валялись старые вещи хозяйки квартиры. Некоторые – в коробках, а некоторые – просто так. Очень сильно не повезло старому ковру, который стоял скрученный в углу, заваленный коробками, и был полностью засрат.
На нем любил посиживать один белый голубь. Такой белый, что без единого пятнышка. Я прозвал его – Снежок. Пожалуй, мне он нравился больше всех остальных, потому что садился срать всегда исключительно в одном и том же месте. Я воспринимал это как знак уважения.
