Балкон на третьем этаже
А в полночь вышел на балкон. Ненадолго – одна сигарета и он вернулся в квартиру, уже не расстроенный, в этот раз он уже не надеялся ни что. Вышел просто на всякий случай. В любом случае, он все равно выходил покурить перед сном. Сном, который в этот раз снова долго не приходил. Плакал его оперативный план по восстановлению режима. Лежа в плохо заправленной постели, он думал, как же быстро меняется его настроение. Позавчера он был убит горем, вчера ему было просто грустно, сегодня… ну… норм. Вероятно, завтра он и вовсе вернется к рутинной повседневности, забыв про эту историю, отложив ее в ящик с глупыми событиями и надеждами его жизни, чтобы потом, на какой‑нибудь пьянке, рассказать ее случайным новым знакомым, которых он никогда больше не увидит в своей жизни. И слава богу. Пусть лучше это станет забавным воспоминанием, чем жизнеутверждающим событием, которое бы перевернуло его бытие с ног на голову, трансформировав его из мрачного грустняги в ничего не чувствующий камень, каждый вечер задумывающийся о самоубийстве.
Так, наверно и получилось. В смысле быстро прошло, а не в смысле камень суицидник.
Очередной новый день принес приятную легкость, которой способствовали вчерашние размышления. Ал словно смирился с некоторой утратой, трагедией прошлого, которую он изменить все равно не в силах. Да, это было глупо – так рассуждать о мимолетной встрече со случайной девушкой. Не мать же у него умерла в конце‑то концов. Однако ему все равно было проще воспринимать эту ситуацию именно так. Пусть лучше он излечился от душевного горя, чем просто перестал заниматься затянувшимися пиздастраданиями на пустом месте.
В течение дня он стал все больше походить на себя самого: ныл, когда не везло, радовался, когда везло. Как и большинство людей, в общем‑то. В университете встретился с Олегом, и тот наконец получил долгожданного собеседника.
– Рад видеть тебя в добром здравии. – Претенциозно изрек Олег. – Надеюсь думы прискорбные покинули тебя, друже?
Хотя Валера и откладывал свою месть с подколами на потом, он просто не сдержался, когда увидел, что Ал вернулся в нормальное состояние.
– О, что вы, что вы… извольте же внемлить моим словам, mon cher[1], ибо скажу я вам: пошел на хуй.
– Оч‑чень красноречиво! – На распев произнес Валера, после чего они направились на занятия.
День был долгий, четыре пары, так что наверстать упущенные диалоги они успели. Несмотря на то, что прошло всего пару дней, они чувствовали, при чем оба, что встретились со старым другом, которого не видели много лет.
– Итак, ладно. Допустим, тебе действительно тяжело пришлось – Начал неспешно затрагивать щепетильную тему Валера. – Давай, расскажи хоть поподробнее че там было.
– Ну, во‑первых, не «допустим», а так и было. Не знаю почему, но мне реально было как‑то паршиво на душе. Вот прям хз, все съежилось, думал сдохну, так уж было обидно.
– Да ладно, не драматизируй, мне вот казалось, что ты, как бы это сказать… переигрывал.
– Переигрывал!? – Ал сначала немного вспылили, но быстро успокоился, рассмотрев себя со стороны. – Ну… может так и могло показаться… но нет. Еще раз, для дебилов: мне было дерьмово.
– Окей, окей, ладно, понятно, понял, осознал. Ты мне расскажешь, нет хоть что‑то?
– Да че там… ниче ж не было.
– Еще бы у тебя что‑то бы было. Я имею в виду…
– Да я понял, понял. Ну… – Алукард подумал с чего начать. – Она пришла ко мне такая, до хуя ебнутая…
Алукард подробно пересказал события той ночи, при этом вновь постаравшись вспомнить, как она выглядела, как склоняла голову на бок, как смеялась… Потом объяснил подробнее, почему так себя вел, еще раз взгрустнул из‑за ее отсутствия все эти ночи, но быстро взбодрился, рассуждая уже скорее для самого себя, чем для Валеры, что, опять же, теперь это просто забавная история.
Валера все слушал, кивал головой, посмеивался, за что получал неодобрительный взгляд Ала, и, конечно же, как настоящий друг поддержал Алукарда советом слэш краткой оценкой ситуации:
– Ну и ебись она.
– Справедливо.
На этом обсуждение череды неудачных ночей закончилось, и друзья могли вернуться к стандартному течению времени.
Достаточно быстрому течению. Четыре пары – много, да, но сегодня им было о чем поговорить, настроение у них было хорошее, да и в столовке вкусно похавали. Сплошь и рядом концентрированный кайф. Если бы вместо этих четырех пар они сидели дома и пили пиво, ну, или играли в какую‑нибудь незамысловатую игрушку через дискордик, день вообще можно было бы назвать идеальным. Но пары есть пары, ходить на них надо. Один раз Ал уже обжегся.
В прошлом году он пропустил почти два месяца учебы просто потому, что мог. В какой‑то момент ему стало просто впадлу, и он решил ходить только на самые легкие или ненапряжные по времени предметы. Он пропускал в среднем три‑четыре дня из пяти, и то было счастливое время. Целыми днями он смотрел аниме, читал книжки, играл, смотрел аниме, читал книжки… и курил. Такой рукотворный отпуск закончился его визитом в деканат, совершенно не добровольным, разумеется. Там ему сообщили, что на данный момент для него открылось две вакансии, и выбирать нужно с умом: первая – торопыжный закрывальщик долгов, вторая – кассир в ближайшем фастфуде.
Обе работы – так себе, но первая все же открывала перед ним перспективу не быть уничтоженным собственными родителями. Ал решил закрывать долги и разбираться с пропастями в графах посещаемости. С большим трудом ему это удалось, но он так набегался, что у него больше никогда не возникало желания прогуливать универ. Разумеется, под этим заявлением не имеется в виду полная посещаемость всего на свете. Нет, он все еще в рот ебал физру. Пихнуть ее в университетскую программу, да еще и заставить студентов кататься на другой конец города в самый неудобный момент самого загруженного дня – это, должно быть, проделки лично его величества Сатаны. Так что физру Ал закрывал все той же беготней по разным преподавателям и инстанциям. Все, что угодно, лишь бы не ездить туда два раза в неделю, тратя на это драгоценные часы свободного времени.
Остальные же пары он посещал исправно, лишь иногда позволял себе пропустить одну или две в неделю, при том обязательно по разным предметам.
Так вот, время текло быстро.
Вскоре наступила пора ехать домой. Ал попрощался с Олегом и сел на свой трамвай. Время было уже не вечернее, девять двадцать, если быть точным, так что пробки уже успели рассосаться, а количество любителей потеснить Алукарда в общественном транспорте изрядно поубавилось. Иными словами – доехал с ветерком.
[1] Мой дорогой (Франц.)
