Бегониевая лавка

Вопрос в эстетических предпочтениях: можно убить бешеного пса, а бабочку нельзя. Поэтому будут подозревать швейцара, а не лощеного молодца в фирменной рубашке и галстуке‑бабочке. А ведь игроки в бильярдных подворовывают и жульничают, как и везде.

Савва сменил тему:

– О тебе спрашивала Каренина, ну та женщина‑хирург с Устьинской набережной.

– Карина? Ну давай, выкладывай.

–Ты морочил ей голову, но она месяц как вышла замуж.

– И кто у нас муж?

– Парень из Тирасполя, отставник. Хам, но что‑то в нем есть.

Я ответил, что с Кариной мы просто друзья. Почему Локтев решил нас поженить, не знаю.

– Ладно, забыли. Лучше сыграем, мы купили антикварный стол.

Раньше я бы не стал играть на таком старье, но сейчас выбирать не приходилось. Надо с чего‑то начинать. Локтев украдкой смотрел на мои руки, не дрожат ли. Я приник к зеленому сукну, полежал немного на столе, потерся щекой – от сукна пахло табаком и пылью. Потом оттолкнулся ногой и сделал шаг. Кием тронул шар и двинулся дальше, оценить картину. Савва молча ждал, пока я закончу с первым шаром, потом стал смотреть мне на ноги, надеясь, что я споткнусь.

– Стол продала Волкова? – поинтересовался я.

– Да. Не отвлекайся.

 

 

Савва играл нервно и неровно, из‑за чего и потерпел поражение. Он не привык уступать, и со времени работы в государственном аппарате считал себя всемогущим. Я определил бы его характер как вязкий. Четыре месяца назад я попал в непростую ситуацию: тоже игра, большой выигрыш, мой соперник уговаривал дать ему отыграться. Потом его долг достиг астрономической суммы., которую он до сих пор не выплатил. Вместо этого он засадил меня в психушку. Хотя все это происходило у Саввы, он предпочел умыть руки. Сказал, что в тот день его в зале не было. Вам, наверное, покажется странным, почему за меня не заступился. Мне тоже. Я ведь не имел проблем с психикой. Мой дядя – отдельный вопрос. Мы испугались, что у тебя это семейное, объяснил Савва. Полагаю, ему пригрозили. Мне вот грозить нечем, а у него есть бильярдная и бегонии. За которые он платит колоссальные деньжищи.

По моим сведениям, заведение Локтева опережало по доходам другие бильярдные на Солянке, но сейчас он выглядел не очень довольный жизнью. Не поэтому ли он слишком много пил? В других бильярдных тоже подают спиртное, но я не видел там так много безбожно пьяных людей, как у Локтева. У него по вечерам как будто Октоберфест в Мюнхене. Куча народу и все едва на ногах.

– Тебе придется отмечаться в больнице? – Локтев опасался, что имеет дело с психом.

– Сегодня утром меня вытолкали вон! Сказали, что здоров.

Через минуту он про это забыл, ему предложил сыграть другой парень, вечер начался. Когда он закончил, я перехватил его по пути к барной стойке. Не хватало бы, чтобы он забыл про Альберта

– Что будем делать со швейцаром? – пришлось напомнить.

Локтев сделал вид, что не расслышал вопроса. Он уже с кем‑то обсудил предстоящий чемпионата по снукеру и жаждал поделился со мной своими планами. Профессиональные игроки Москвы хорошо известны, среди них есть авторитеты, которые устраивают матчи и чемпионаты. Я в этот бизнес не лезу, слишком много неучтенных факторов. Взять Савву Локтева, который при своих больших доходах едва сводит концы с концами, хотя и владеет успешным игорным заведением в центре Москвы. Кроме того, в бизнесе есть и совершенно безбашенные типы, которые, в большинстве, живут за границей, а в Москве появляются наездами. Особого упоминания требуют шулеры, но те предпочитают играть в регионах с тех пор, как общим решением бильярдного комитета кое‑кого из них изгнали из Москвы за нарушение правил.

Про такого незадачливого профессионала мне и говорил Альберт Бережной. Мол хочет вернуться, устал мотаться по турнирам, да и попивает, по слухам. Вот и теперь Савва спросил, не возражаю ли я, если ему пришлют приглашение. Я категорически против.

– Вряд ли он раскошелится на вступительный взнос.

– Ерунда, заплатит спонсор. Вечером появишься? – спросил Локтев.

– Договорились сыграть с Альбертом.

– Ты в курсе, что у него судимость? Статья 159, мошенничество. Сам понимаешь, это секрет.

Теперь понятно, поэтому при всех своих талантах Бережной не может устроиться на приличную работу. Савва обязан швейцару лицензией на бильярдную, у Бережного обширные связи, еще со времен отца.

– Если ты хочешь свой бизнес, Альберт будет тебе полезен. Его надо вытащить, понимаешь?

Я не понимал, почему Савва сохранял спокойствие. Он знал о швейцаре гораздо больше моего. Более того, своей бильярдной бон был обязан покровительству друзей Бережного. Конкуренция очень высока, а подходящих мест в центре города немного. И тут я понял. Всю ответственность он взвалил на меня.

– Ты издеваешься? – можно только поражаться его наглости.

– Я не издеваюсь.

– Кто такой Каплунов? – задал я вопрос.

И что же? Земля не закачалась, небеса не дрогнули. Я остался стоять на своем месте.

– Бизнесмен, денежный туз. Играл у нас несколько вечеров. Альберт к нему присматривался.

Информацию Савва выдавал малыми порциями.

– Он иногородний? Ни для кого не секрет, что ты наводишь справки об игроках. Так как насчет Каплунова?

– Он из Саратова. Хочет приобрести бизнес в Москве. Сам к нему присматривался.

Далее ничего не последовало. С какой стати я задал вопрос про человека, которого не видел, Савву не интересовало. Он направлялся к машине. Темно‑бордовый «порш» ждал его у входа. Ему ехать до Дангаэровки.

– Ты запер дверь? – напомнил я.