Безупречный

– Я наслышана.

Вот почему я больше не встречаюсь с женщинами в этом городе. Хватило одной случайной девушки, чтобы я усвоил этот урок. Сначала тебе делают минет, а потом это напечатано в газетах Честнат Спрингс, и дамы в салонах вовсю планируют гребаную свадьбу. Нет уж, я предпочитаю разделываться со всем этим дерьмом в дороге, где ему и место.

А когда я возвращаюсь домой, мне хочется уединения.

Мой взгляд устремляется туда, где сидит эта троица во главе с моим братом. Все уже смотрят на меня в ответ. Поймав мой взгляд, Саммер и Бо быстро опускают глаза и тянутся к своим напиткам. Джаспер ухмыляется мне из‑под козырька своей кепки. Этот парень довольно тихий и не так часто улыбается. Обычно он делает задумчивые паузы и отвечает односложно, пока не вольешь в него несколько рюмок. Говорят, вратари – другая порода, и в случае с Джаспером это правда. Я‑то знаю, мы выросли с этим парнем.

Но сейчас больше всего на свете меня волнует, почему он пялится на меня с улыбкой гребаного Чеширского кота. То, как медленно расширяется его ухмылка, когда он опускает взгляд на стол передо мной, пугает меня до чертиков.

Я перевожу взгляд как раз вовремя, чтобы заметить Бейли, которая торопливо уходит. На этот раз она даже ничего не сказала. Просто резко поставила напиток на стол и убежала. Не могу сказать, что я виню ее.

– Это что… – Лора выглядит оскорбленной, как будто кто‑то только что обозвал ее мать.

Кружка из прозрачного стекла обычно используется здесь для приготовления фирменного кофе. Но жидкость внутри нее сплошного белого цвета. Сверху напиток увенчан взбитыми сливками.

И чертовой вишенкой.

Я прикасаюсь к кружке. Напиток не обжигающе горячий. Он теплый. Как будто я приготовил горячий шоколад для Люка.

– Это теплое молоко? – голос Лоры очень пронзительный. За столом раздается хихиканье, но я не обращаю внимания.

Вместо этого я отрываю взгляд от взбитых сливок, растекающихся по стенкам кружки и образующих колоссальный беспорядок, и смотрю на диваны в задней части.

Джаспер все еще смотрит на меня, но на этот раз его рука прижата ко рту, плечи трясутся от едва сдерживаемого смеха. Бо, редкостный ублюдок, откинулся на спинку дивана, будто это самая смешная шутка в мире.

Спойлер: это не так.

Я только что потерял огромные деньги производителей молочной продукции, а эти придурки заказали мне теплое молоко. Я почти содрогаюсь при мысли об этом.

Но по‑настоящему меня выводит Саммер. Она сидит там, идеально собранная, совершенно самодовольная, скрестив ноги самым женственным образом. В руках – шоколадно‑молочный напиток, который я велел передать ей обратно в руки. Она приподнимает бокал в безмолвном «за твое здоровье», а затем срывает вишенку с верхушки и обхватывает ее губами.

Я обхожу барную стойку и несусь к ним навстречу. Наполовину удивлен, наполовину взбешен, что эти чертовы предатели подшучивают надо мной вместе с девушкой, чье присутствие, как они знают, мне не нравится. Они серьезно приняли ее сторону? Меня‑то они знают всю свою жизнь!

Да, возможно, у меня из‑за всей этой ситуации небольшая вспышка гнева.

Может быть.

Я всегда был посмешищем в этой семье. Вечный предмет шуток. Тот, кого никто не воспринимает всерьез.

– Ретт, ты забыл свое теплое молоко, – говорит Джаспер, когда я подхожу.

Бо издает какой‑то гудящий звук, пытаясь удержаться от смеха, но безуспешно. Он всегда был самым легкомысленным из нас, что чертовски дико. Все‑таки он из второй Объединенной оперативной группы – лучшего подразделения канадского спецназа.

– Нет‑нет, – Бо хватает ртом воздух. – Он пришел сказать, что хочет вместо этого «белого русского».

Я качаю головой. Уголки моего рта приподнимаются, хотя я изо всех сил стараюсь их опустить.

– Вы, ребята, просто гребаные неудачники, – я упираю руки в бедра и смотрю на потолок, где висит богато украшенная латунная люстра. Она дополняет качественную атмосферу кантри, которую это место приобрело при новом владельце.

– Не следует так разговаривать со своей будущей женой, – огрызается Джаспер, прежде чем фыркнуть и разразиться еще одним лающим смехом.

Их смех заразителен, но я пытаюсь не позволить ему овладеть мной. Не хочу смеяться, но из всех людей в мире именно Бо способен заставить меня это сделать.

Я бросаю взгляд на Саммер. Ее широко раскрытые, сверкающие глаза, которые смотрят на меня снизу вверх, совершенно обезоруживают. Она пытается не рассмеяться, а я пытаюсь не возбудиться, глядя на ее губы. Мы оба терпим неудачу.

– Это была твоя идея?

– Нет, – Саммер издает смешок, и ее самообладание, наконец, дает трещину. Щеки розовеют. – Абсолютно нет! Я невинный свидетель.

Я смотрю на нее, приподняв бровь. Не совсем понимаю, верю ли я ей, и действительно ли она не при чем. Кажется, ее забавляют мои страдания, так что не понятно, почему бы в таком случае ей и не присоединиться?

Она в любом случае виновата как минимум в том, что я не могу перестать пялиться на ее великолепное лицо.

– Эй, – вмешивается Джаспер, прежде чем сделать большой глоток своего пива, а затем добавляет своим скрипучим голосом: – Не придирайся к Саммер. Теплое молоко было моей идеей. Я давно так не веселился.

Бо хлопает себя по колену и хрипит:

– Ты бы видел свое лицо!

Я качаю головой, из груди вырывается смешок.

– Я отомщу тебе, – говорю я, но мои глаза возвращаются к лицу Саммер. Она кивает, через мгновение отводя взгляд, ресницы веером ложатся на яблочки ее щек, отбрасывая тень. Она выглядит почти застенчивой, вовсе не самодовольной.

Не то, чего я ожидал.

С глубоким вздохом я поворачиваюсь и пинаю Джаспера ботинком.

– Подвинься, придурок.

Я плюхаюсь рядом с другом детства и сразу чувствую себя более непринужденно, чем за тем, другим столиком. Даже несмотря на близость моей принцессы‑няни и ее сочных губ.

Нагнувшись вперед к столу, я хватаю «Белый русский» и делаю большой глоток, закидывая другую руку на спинку дивана.

– Чертовски вкусно, – объявляю я с дерзкой ухмылкой.

Бо снова хихикает, как школьница. Идиот. Я закатываю глаза, а затем переключаю свое внимание на Саммер, делая еще один глоток молочного кошмара, который держу в руке. Она улыбается.

И, как бы мне ни хотелось это признавать, мне нравится, что она смотрит на меня.