Безупречный
– Никакой ты не ребенок. Наверное, больше похожа на подростка – я оглядываюсь по сторонам, пытаясь убедиться, что повернула правильно, потому что пыльные проселочные дороги едва различимы. Впереди я замечаю знак «Рейндж‑роуд»[1] и поворачиваю как раз вовремя, шины скользят по гравию.
– Думаю, с этим я смогу жить. Взрослеть – хуже всего. Это просто не для меня, понимаешь?
Я смеюсь. Уилла уже достаточно взрослая, просто игривая, веселая. И она подходит мне.
– У тебя довольно тесные отношения с теми парнями в баре. Думаю, ты взрослее, чем тебе кажется.
– Возьми свои слова назад! – Уилла смеется, а затем добавляет: – И трахни ковбоя. Сделай это!
Уилла всегда была той, кто меня успокаивал, кто поддерживал меня, когда мне было плохо, кто гладил меня по спине, когда я плакала из‑за Роба.
Но иногда она тоже ошибается.
– Ты хочешь, чтобы я разрушила свою многообещающую карьеру ради секса с крашем юности, который, судя по всему, ненавидит меня до глубины души? О, спасибо. Я обязательно подумаю об этом.
– Это все, о чем я прошу, понимаешь?
Мы хихикаем вместе, как делали это последние пятнадцать лет. Пусть у меня не так много друзей, но я предпочла бы иметь одну Уиллу, чем целую группу людей, которые на самом деле меня не понимают.
Впереди виднеется подъездная дорожка, и я замедляю движение, чтобы прочитать цифры на заборе.
– Мне нужно идти. Я напишу позже.
– Буду ждать. Люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, – рассеянно говорю я, прежде чем вздохнуть с облегчением, ведь цифры совпадают с теми, которые Ретт набросал на клочке бумаги. Я выключаю свой Bluetooth и сворачиваю на подъездную дорожку, готовая столкнуться с любым беспорядком, в который меня втянул мой отец.
Заборы из необработанных столбов тянутся вдоль территории. Главные ворота пропускают меня, и эти столбы возвышаются высоко над дорогой. Перекладина, пересекающая верхушку, украшена кованым железным знаком в форме колодца желаний. А внизу на двух узких цепочках болтается деревянная плита с выбитыми на ней словами «Ранчо „Колодец желаний“».
Территория вокруг Честнат Спрингс действительно поражает. Я чувствую себя так, словно перенеслась на съемочную площадку «Йеллоустоуна[2]», и у меня от этого просто кружится голова. Прощай, душный офис! Здравствуй, бескрайний простор! Ретт Итон смотрит на меня так, будто я сбитое животное? Да. Но в восторге ли я, что покинула офис и наконец собираюсь заняться чем‑то другим? Тоже да! Я собираюсь чертовски насладиться этой возможностью и просто взять быка за рога. Хихикая над собственной шуткой, я убавляю громкость альбома The Sadies, который я включила до того, как Уилла позвонила мне.
Оглядываюсь и снижаю скорость своего внедорожника. Гравий хрустит и трещит под колесами моего автомобиля, а я смотрю по сторонам. Клянусь, с каждым футом вид за окнами все лучше и лучше. Март в Южной Альберте все еще немного прохладный. Поначалу бывает холодно и даже снежно, но вскоре появится сухой ветер, и теплый воздух будет приятно ощущаться на коже. Трава здесь еще не стала густой, только бескрайние болотно‑коричневые поля за полями. Как будто бы даже видно, что под ними скрывается зелень, готовая вот‑вот появиться. Но еще не совсем.
Есть что‑то однообразное в слегка холмистых полях, которые сливаются с серыми вершинами на западе. Скалистые горы служат границей предгорий, возвышаясь над всем своими зубчатыми и заснеженными, нетронутыми белыми вершинами.
Я провела годы в офисе моего отца на тридцатом этаже, глядя в окно и мечтая оказаться там. Представляла, как провожу лето, исследуя горы и деревенские городки, лежащие между ними, но вместо этого оказывалась запертой в глянцевом офисе. Или, если поразмыслить еще глубже, вообще застряла в бледно‑зеленой комнате без достаточной энергии, чтобы встать с постели.
Это рабочее задание настолько абсурдное, что мне было безумно сложно сохранять невозмутимое выражение лица во время той встречи. Но я собираюсь извлечь из задачи максимум пользы. По крайней мере, я смогу смотреть на горы и ощущать дуновение ветерка, а не вдыхать запах пригоревшего кофе и черствых круассанов, которые Марта подает каждое утро, или комнаты, пахнущей антисептиком и антибактериальным хозяйственным мылом. Обычно это не ощущается, пока не проведешь в таком помещении достаточно времени.
Длинный проезд тянется передо мной, пока не исчезает в роще тесно посаженных, но безлистных тополей. Между их ветвями проглядывают очертания большого дома. Я пробираюсь к нему. Дом выглядит впечатляюще. Толстые бревна служат каркасом, а само строение слегка изогнуто в форме полумесяца. Обрамленный деревьями дом удивительным образом сливается с линиями холмов позади него. Он просторный, с массивными окнами, нижняя несущая стена покрыта каменной облицовкой, которая плавно сменяется чем‑то вроде винилового сайдинга приятного шалфейного цвета. Он идеально контрастирует с теплым деревом и кровлей из кедровой дранки.
Дома, в которых я выросла, почти не вписывались в ландшафт, а наоборот, как будто боролись с ним своими острыми углами и резкими тонами. Этот дом, каким бы большим он ни был, выглядит так, словно просто вырос сам по себе из‑под земли. Будто он просто часть пейзажа, прекрасно с ним гармонирующая. Похоже, ему здесь самое место.
В отличие от меня.
Выходя из припаркованной машины, я бросаю взгляд на свой наряд. Черная трикотажная юбка, шелковая клетчатая рубашка на пуговицах и пара коричневых лоферов на высоком каблуке, вероятно, самый нелепый выбор для такой обстановки. Даже несмотря на то, что этот образ буквально сражает наповал.
Я привыкла одеваться так каждый день и получаю огромное удовольствие, подбирая вещи, которые помогают мне чувствовать себя увереннее. Я даже не задумывалась о том, что однажды буду выглядеть в этой одежде смешно.
На самом деле я ничего не знаю о том, что именно должна делать.
Адрес на бумажке и «Исправь это, Саммер. Я верю в тебя». Вот и все инструкции.
В тот день, нацарапывая свой адрес на клочке бумаги, Ретт с такой силой нажимал на ручку, что на страницах под ней остались вмятины. А затем вылетел из зала, как ураган, не сказав больше ни слова. Я уставилась на широкие плечи и длинные волосы Ретта Итона. Но определенно не на его задницу. В конце концов, я профессионал.
Улыбка тронула губы моего отца.
– Хорошее начало, – пошутил папа, как только Ретт оказался вне пределов слышимости.
– Не позволяй этому ублюдку пробраться в твою кровать!
Я улыбнулась:
– А как насчет его кровати?
[1] Дорога в Канаде, проходящая с севера на юг.
[2] Американский сериал, рассказывающий о жизни семьи Даттон на ранчо, находящимся между национальным парком Йеллоустон и индейской резервацией Брокен‑Рок.
