Бойся своей тени

Надя кивнула и бросила взгляд на заполненную аудиторию. Я поспешил помахать девушке рукой. Она заметила мой жест и бегом поднялась на самый верхний ряд. Сидящие с краю парни поспешили ужаться, хотя я не понимал, как у них такое получилось, и пропустили Надю к нам. Придерживая непослушную лямку бирюзового платья с кружевными вставками, она пробралась ко мне и с выдохом плюхнулась рядом. Обута Надя была в белые кроссовки. Не готов был с уверенностью утверждать, что они подходили к её платью, но я и не особо разбирался в женской моде. Да и Надя была очень своеобразной девушкой. Обладая некоторой природной красотой, она категорически не пользовалась косметикой. По крайней мере, так она сама говорила про себя на дне рождении Макса. Разве что душилась парфюмом на какие‑то особенные выходы в кино или театры. В её гардеробе было лишь одно платье. Именно в нём она и пришла сегодня в институт. Всё остальное – это джинсы, футболки и свитера. Свое детство Надя проводила в компаниях мальчишек. Вместе с ними она лазила по деревьям, играла в футбол (причём не на воротах, а в нападении, забивая голы), каталась на велосипеде и много чего ещё. Сотни раз разбивала коленки, нарываясь на недовольство мамы. Бабушка то и дело пыталась нарядить её в красивые платья, но Надя рвала их в первые десять минут пребывания на улице. Или пачкала до такой степени, что отстирать уже было невозможно. В какой‑то момент родные просто махнули на неё рукой и стали покупать более мальчишеские вещи. Надя была этому несказанно рада. Также она занималась выжиганием по дереву и даже месяц ходила на курсы молодых моряков, научившись завязывать морские узлы. У неё было много друзей среди парней, и она постоянно заводила новые знакомства. При этом серьёзно никогда и ни с кем не встречалась. На дне рождении Макса она объяснила это тем, что всех равняет по своему папе. Он для неё идеал, каким должен быть настоящий мужчина. Папа всегда поддерживал её, утешал в трудных ситуациях, решал любую проблему и посвящал небольшие рассказы. Наде они очень нравились, пусть и были слегка глуповатыми и весьма предсказуемыми.

Папа был единственным, кто одобрил её стремление поступать в этот институт на кафедру защиты информации. Мама с бабушкой встали в позу и грозились отказаться от неё, если она пойдет на мальчишескую специальность. Они и на папу обиделись, когда он стал им говорить о том, что Надя должна делать то, что ей по душе, ведь только так она будет получать удовольствие от своего выбора. И только так она по прошествии многих лет не будет оборачиваться назад с сожалением. Мама с бабушкой недовольно сопели, но всё же под давлением папы поменяли свою позицию. Тогда он окончательно вознёсся для неё на недосягаемые высоты. И это ещё если не вспоминать, как он каждый раз лечил её коленки и стёртые до крови локти. Как жалел и не говорил ни слова упрёка.

Волосы девушки были каштанового цвета. Надя собирала их в тугую косу. Глаза карие. На правой руке, на среднем пальце красовалось кольцо с фиолетовым камнем. Его ей подарил папа на восемнадцать лет. Я забыл название камня, но он не был бижутерией. Ещё на той же руке на тыльной стороне ладони имелся огромный шрам, о причинах появления которого девушка ничего не помнила.

Надя торопливо достала тетрадь из сумочки и снова поправила непослушную лямку. Затем почесала небольшой нос с горбинкой и повернулась ко мне.

– Привет, Марк, что я пропустила?

– Протирание тряпкой чистой доски, – зевая, ответил я. – Почему опоздала? – вопрос получился с некоторым нажимом, хотя я постарался сделать его максимально отстранённым.

– Да как‑то с утра всё не задалось. Хотела пойти в джинсах, так при выходе зацепилась о гвоздь, торчавший из косяка, и порвала их. Дырка оказалась чересчур большой и являться с такой в институт было бы совсем неприлично, – с грустью протараторила Надя. – Вторые джинсы оказались в порошке. И как я не заметила этого после стирки? Пришлось надеть платье. Правда, я плохо пришила оторванную лямку после предыдущего похода в театр, вот теперь мучаюсь с ней. И в довершении ко всему эта авария, которая перегородила дорогу автобусам…

Так вот почему они не обогнали нас с Лизой! Какое верное решение я принял, сам того не зная. Преподаватель тем временем оторвался от созерцания содержимого своего портфеля и принялся доставать оттуда белые листки с рисунками и цифрами. Он раскладывал их на лекторском столе один за другим. И казалось, что этот процесс не закончится никогда. После каждого нового положенного на стол листка, он придирчиво оценивал весь длинный ряд, ковырялся ногтем в надписях то тут, то там и громко цокал языком.

– Кстати знакомься, это Лиза. Лиза – это Надя, наша одногруппница, – опомнившись, представил я девушек друг другу.

– Очень приятно, – без удовольствия произнесла Лиза.

– Много о тебе наслышана от Макса, теперь увидела и воочию, – без каких‑либо эмоций в голосе ответила Надя.

Если Лиза и могла ревновать меня к ней, то интонация Нади немного удивила. Может быть, просто показалось?

– Ты красивая, – решила всё же сгладить впечатление от личного знакомства Надя, делая голос мягким и тёплым.

– Спасибо, ты тоже, – чуть более ласково ответила Лиза. – Надеюсь, подружимся. А то, как я поняла, в нашей группе только две девушки?

– Вроде бы как да, – без раздумий ответила Надя. – Я, кстати, больше никого не увидела из нашей группы.

– Да тебе и некогда было рассматривать всех студентов, я же сразу тебе помахал, – озвучил я неоспоримый факт.

– Тоже верно, – Надя шмыгнула носом. – Кстати, этого преподавателя зовут Александром Юрьевичем Погибельским. На самом деле не наш постоянный лектор и семинарист. Он вроде как заменяет заболевшего Виктора Лосева. В действительности Погибельский никакого отношения к математическому анализу не имеет. Он с кафедры физики…

Внезапно преподаватель резко наклонил голову и сфокусировал свой взгляд на нас троих. В аудитории тут же наступила полнейшая тишина. Казалось, что последнее слово, произнесённое Надей, мячиком отражается от стен и потолка, звеня эхом в аудитории.

– Вы не правы! – грозно прокричал Погибельский. – Я не заменяю. Я и есть ваш преподаватель. На два семестра. Да и вообще математический анализ и физика имеют много пересечений, куда больше, чем может показаться. Вам, девушка, не стоит повторять слухи, которые распространяют не очень умные студенты. Всю информацию вы можете узнать у своих кураторов или в деканате. Вы поняли? – грубо спросил Александр Юрьевич, сжимая ладони в кулаки.

– Да, конечно, простите, – тут же извинилась Надя.

– Хорошо, – прокашлявшись, ответил Погибельский. – Теперь давайте вернёмся к содержанию нашей первой лекции. А то мы и так потратили слишком много времени на опровержение глупостей, – и он метнул ещё один недовольный взгляд на Надю.

Оставшееся время лекции Погибельский безостановочно читал то, что было написано на его листках, изредка окидывая глазами аудиторию и подолгу останавливаясь на Наде. Александр Юрьевич практически не делал пауз между предложениями и сыпал малознакомыми словами без каких‑либо объяснений. Мы пытались записывать за ним, но через минут десять бросили эту затею, пытаясь хотя бы сохранить интерес в глазах и не зевать. В конце концов наши мучения прервал звонок. Многие студенты в аудитории тут же вскочили и стали собирать вещи, не дожидаясь, когда Погибельский отпустит их.

– Пойдём в столовую в главном корпусе. Сегодня в честь первого дня обучения все перемены большие, – предложила Лиза.