Бремя верных. Книга первая
Четыре десятка, что пришли в помощь Белояру, расположились лагерем в небольшом урочище, у подножья Голого Камня, как называли местные смоляне скалу на берегу реки Вопь[1]. Ещё издали разведчики сотника различили запах похлёбки, ржание лошадей и громкие голоса наёмников‑северян, по привычке не считающих необходимым говорить тише в присутствии посторонних.
Белояр приметил, что Вольга слегка поморщился: старый вояка не любил пришлых в своём отряде, но что ж поделаешь, если варяги[2] действительно были опытными бойцами, и преданными, к тому же. Не зря князья киевские издавна призывали их ко двору. Так распорядился воевода, а с этим не поспоришь.
Едва десяток показался из леса, как навстречу выехали трое воинов, Белояр попридержал лошадь, сделал знак остальным подтянуться. Стражники остановились супротив него, слегка поклонились:
– Здрав будь, Белояр, спокойна ли дороженька сюда была?
Поклонился и сотник, снял шелом, провёл ладонью по мокрым от пота волосам – солнышко уже пригревало – и ответствовал:
– И вам по здра́ву, ратнички… Дорога непроста была, признаться, хотелось бы отдохнуть малость, прежде чем дальше двинемся.
– Тебя, сотник, ждёт на обед сам волхв Милова́н, он и приказал навстречу ехать.
– Вот и славно, – улыбнулся с искренним облегчением Белояр. – Ведите к нему, да покажите, где можно поставить палатки моим дружинникам…
К волхву на поклон сотник собрался только через час[3], когда принял баньку, привёл в порядок одежду и немного подкрепился из общего котла десятка. А заодно и прикинул, как и о чём говорить с Милованом.
Зелёный шатёр волхва стоял чуть в стороне, у широкого подножия Камня. Подле даже не было охраны, ветер слегка колыхал откинутый полог. Чуть пригнувшись, сотник вошёл.
Внутри царил полумрак, свет проникал сквозь неплотную ткань и освещал скромное убранство помещения. Небольшой дорожный сундук, самотканый ковёр на земле, маленький стол с кувшином на нём, пара невысоких скамеек с подушками, набитыми ароматными травами прошлогоднего сбора.
Сам Милован восседал прямо на полу чуть в стороне от столика, глаза его были полуоткрыты, усы чуть шевелились, волхв возносил хвалу Светлым богам. Заслышав, что в шатре появился посторонний, приоткрыл светлые, словно водянистые глаза и пронзительно глянул на вошедшего. Но признав сотника, чуть улыбнулся:
– Здравствуй, добрый человек. Я рад, что твой отряд, Белояр, добрался сюда без потерь, хотя, как до меня доходят слухи, потрепали тебя по пути твари неведомые, и есть тебе, что рассказать. Как ты понимаешь, я пошёл за десятками не потому, что дела для меня не нашлось при воеводе. Поверь, там тоже сей момент такие дела заворачиваются – врагу не пожелаешь. Хазары готовят какую‑то пакость, и по всему выходит, что вовремя князь дружину в поход послал. Ну, да Сварог воеводе в помощь… Расскажи‑ка мне, Белояр, что с твоим отрядом приключилось такого, что ты решил поход продолжить далеко за пределы той деревни, в которую тебя послали?
И Белояр, мгновение подумав, рассказал всё без утайки, но и без прикрас, не забывая самые «мелкие мелочи», как любил говаривать когда‑то воевода Ярополк. Упомянул он и о Елизаре, прибившемуся к отряду, о странных следах подле деревни рассказал особо, добавив, что посылал по ним лучших следопытов, да вернулись те ни с чем.
Поведал волхву сотник и о своих ночных видениях и страхах, поделился странным опытом, благодаря которому удалось научить дружинников какому‑то необычному приёму мечевого боя…
На этом месте Милован слушал внимательно, а на последнем рассказе вскочил и шагнул к Белояру, одёрнул у него на груди рубаху и коснулся медальона… И одёрнул руку, словно ожёгся, чем несказанно удивил сотника, который вовсе не чувствовал на груди жара амулета.
Волхв сложил руки на груди и долго сверлил Белояра пристальным взглядом, всё порываясь нечто сказать и не находя слов. Наконец, он выдавил:
– Откуда у тебя ЭТО?
И он ткнул пальцев в грудь воина. Белояр смутился:
– Это самое ценное что у меня есть, Милован… Амулет Рода нашего, мне от отца достался, как старшему в семье. А ему от его отца и так с незапамятных времён ведётся. Говорят, от всякой нечисти схорони́т, если в него верить.
– И веришь? – Милован наклонил голову к левому плечу и стал сразу похож на любопытную птицу‑галку… Сотник чуть не расхохотался: настолько было поразительное сходство. А вслух ответил твёрдо:
– Верую, волхв. Ещё как верую. И тому есть основания.
Старик покачал седой головой, его волосы, стянутые кожаным ремешком, как обручем, колыхнулись, засияли серебром седин в свете масляной лампады.
– Дай мне его посмотреть, – он требовательно протянул руку, а Белояр, сняв с шеи ремешок, несмело положил амулет на подставленную ладонь.
Волхв поднёс вещицу к глазам, долго всматривался в переплетение узора на обратной стороне амулета, шевеля при этом губами, словно бы читал какую‑то надпись или молился богам. Потом вернул амулет сотнику, сцепил руки за спиной, словно боялся, что они сами собой потянутся к удивительному оберегу. Тихо сказал:
– Уж и не чаял я, что появится в мире этот ключ… Думалось, все они утеряны, да так и в Ведах писано, дескать со времён Удгарда хранил Род три ключа от других миров при себе, да потом, когда разделил Удгард на Свет и Тьму, создал Чёрное и белое и поставил светлых и тёмных богов править миром, ключи те передал он богам: Сварогу, Перуну и Симарглу. Но с годами утерялись ключи, ибо, как говорят люди, «…любому своё только дело мило, а дело чужое всегда кажется скучным». Не видели боги нужды в этих ключах и забыли их истинное предназначение. А со временем и утратили. Но, как показывает Жизнь, по крайней мере один ключ всё‑таки сохранился, точнее – был найден и сохранён людьми, и это – истинное Чудо!
Волхв вернулся на своё место, указал Белояру на скамью напротив себя, протянул кубок с мёдом.
– Глотни с дороги и задавай вопросы. Их, я смотрю, у тебя накопилось в достатке…
[1] Вопь (Опь) – река в Смоленской области, правый приток Днепра. Название происходит от литовского апе – вода, река. Считается, что Вопью называлось раньше верхнее течение самого Днепра, как и в Белоруссии Днепр назывался Березиной.
[2] Варяги – общее название славянских племён вендов, обитавших в Северной Европе по берегам Балтийского (тогда – Варяжского) моря. Слыли отличными мореходами, ходили даже до Аравийского полуострова, клады вендов находили раньше на 100 лет, чем схроны викингов, которых считают их потомками. Из варягов‑вендов в последствии вышли славянские князья, основатели династии Рюриковичей. Ими были построены Новгород, Ладога, Белоозеро и другие древние города на Севере.
[3] Час у славян был равен 1,5 современным часам, в сутках – 16 часов. Час делился на 144 части, часть – на 1296 долей, доля – на 72 мгновения, мгновение – на 760 мигов, миг составляли 160 сигов (от сюда и слово «сигануть», т.е. перемещаться быстро).
