Будущее одного убийства
Так погибли родители Штокмана. Об этом он потом с трудом вспоминал на сеансах терапии. А в детстве психика поставила блок. Тот мешал проникнуть глубоко в воспоминания и прочесть нечёткие следы, ведущие к переживаниям разыгравшейся трагедии.
Однако чуть не каждый нынешний день Штокман благодарил Создателя, что терапия помогла. «Иначе не видать бы мне места в Академии Права», – мелькнуло в его голове. И как же вообще хорошо, что всё было давно и будто не с ним!
Голос Полли разорвал цепь воспоминаний:
– Не хочу вас отвлекать, но мы прибыли.
Штокман вздрогнул, взглянул на неё, перевёл взгляд на панель управления гравимобилем. Там парила трёхмерная модель пирамиды Правоохранительного Центра. Впрочем, «центром» он выступал только по имени, а реально располагался во втором круге городских улиц.
Но так ли то важно? Впереди ждала тайна. А он наконец прибыл и может приступать к её разгадке. «Надеюсь, разберёмся как можно быстро», – подумал Штокман.
Пирамида Правоохранительного Центра слегка качнулась, едва заметно замерцала, но ответа, конечно же, не дала.
– Настало время прощаться, – сказала Полли. – На сегодня моя миссия завершена.
Штокман кивнул, рассеянным взглядом проследил, как биодевушка подходит к выходу из гравимобиля. Он словно бы проснулся, стоило ей занести ногу над порогом, и проговорил:
– Рад был познакомиться. Надеюсь, в следующий раз разговоры устройством города не ограничатся.
Полли обернулась, посмотрела на него с грустной улыбкой, но ничего не сказала.
Глава 3
Штокман стоял на пороге Правоохранительного Центра, морщился от мысли: «Боже, ну кто придумывает эти названия?». А ещё он вспоминал всё, что знал из сети о местных силах правопорядка.
Планета Хитон не славилась своим преступным миром ни по проявлениям, ни по организованности. Честно говоря, в современной Галактике это вообще не считалось злободневной проблемой. Даже прокатившаяся недавно волна насилия картины не меняла. Однако преступления всё же совершались, так что бороться с ними приходилось.
На удалённой от центра колонии борцы с преступными деяниями, как бы пафосно то ни звучало, размещались в здании, которое насчитывало всего три этажа. Немного – в эпоху башен, взмывших в небеса на антиграв‑подушках, но и не так чтобы совсем мало.
Каждый этаж заполняли сотрудники, которые в меру сил исполняли служебные обязанности. Надо сказать, не все они состояли именно в полиции. Конкретно эта служба занимала только первый этаж, самый вместительный. Второй отвели для сотрудников прокуратуры и служб юстиции, а третий вмещал секретариаты судов и залы заседания.
«Нормальная типовая планировка», – подумал Штокман. Так поступали на многих мирах Федерации. В конце концов, именно эта планировка позволяла надеяться на максимум отдачи от всех звеньев цепи. Конечно, информационная сеть надёжно подкрепляла работу служб хоть на одной планете, хоть в разных углах Галактики. Однако принципы канцелярской рутины и славные обычаи документооборота держались веками, если не тысячелетиями. Рушить их считали чем‑то сродни святотатству.
Было что‑то церемониальное в том, как представители одного органа шествовали – какое другое слово тут подберёшь? – между кабинетами. Они поднимались с этажа на этаж, лично передавали и забирали документы. Красота и порядок!
Все члены современного человечества, и натурные, и машинные вносили вклад в работу сил правопорядка. Центры принятия решений полагали мудрым сохранять пропорции представительства. Каково количество естественных и искусственных граждан в обществе, таковым же оно поддерживалось и здесь.
Однако состав граждан менялся на мирах Галактической Федерации. Приходилось вносить изменения и в органы правопорядка. И число натурных людей отнюдь не росла, а всё больше и больше сокращалось.
Что поделать? Все старания и прогресс медицины не помогали натурным людям превзойти по здоровью людей машинах. Их общее состояние оставалось явно лучше, а средняя продолжительность жизни – выше.
Случаи смены статуса человечности с натурного на машинный увеличивались и увеличивались. Заказы на кибернетические тела сыпались, как из рога изобилия, а способы оцифровки разума всё более совершенствовались. Обратные же переходы, по некоторым причинам, вызывали затруднения. Да что там! Никто из машинных людей, во всяком случае, в нынешних условиях не горел желанием стать натурным человеком.
Закон не препятствовал переходам, хотя сугубо правовые вопросы оставались. Смена натурным человеком статуса вела к утрате возможности вступать в наследство, оставленное бывшими родственниками. И семьи неизбежно распадались. А дети теряли отцов и матерей, совсем так, как если бы те умирали.
И всё же имевшиеся трудности не мешали уверенному росту числу машинных людей. Плюсы машинного существования перевешивали. Росло также и представительство таких людей в центрах принятия решений. Неизбежно менялся состав служащих полиции, прокуратуры, да вообще любых иных «органов».
Штокман переступил порог и оказался в гигантском холле, наполненном множеством рабочих зон. Все они имели довольно оригинальную компоновку. Каждую оградили прозрачными стенами; в случае необходимости прозрачность уменьшалась. Часто ли так поступали? По опыту Штокман знал, что секреты у коллег друг от друга возникали редко, и стены никому не мешали следить за происходящим внутри.
Кабинеты стояли по сторонам рукавов спирали, которая закручивалась к центру первого этажа. И только кабинеты руководителей отделов располагались внутри рукавов. Переход из отдела в отдел по необходимости шёл через эти кабинеты.
Спираль в целом вела к аналитическому центру городского управления полиции. Его работы опиралась на вычислительную мощность интеллектуальных систем, но также и взаимодействие машинных людей с их биологическими коллегами. Аналитический центр организовывал обработку, хранение и передачу информации, которую генерировали остальные сотрудники, а также ту, что получали извне.
Обработка информации влекла выдвижение рекомендаций. Один центр связывался с прочими на той же планете или даже в Галактике. Связь шла посредством радиоволн «по воздуху»; в Галактике её обеспечивали межзвёздные ретрансляторы. Но не сбрасывали со счетов и прямые контакты между натурными людьми‑служащими различных органов.
Чему отдавали предпочтение? Тут без сюрпризов. Машинные люди делали упор на радио, а натурные хранили традиции прямого общения.
Штокман ухмыльнулся. И ведь не скажешь, что традиции натурных так уж лишены здравого смысла! Особенно это касалось контактов аналитических центров планет с такими же в Галактике. Бег радиоволн всё‑таки ограничен скоростью света. А она не всегда даёт связаться с удалёнными объектами в реальном времени. Никуда не деться от гигантских расстояний космоса. Система ретрансляции помогала справиться с запаздыванием сигнала, но полностью решить проблему не могла.
