Бурый иноходец

– Отбирать кирпичи на стройке будешь, – поняв, куда клонит прораб, резко ответил директор совхоза. – А сейчас сядь и потеряйся, как твоя пилорама, которую я почему‑то уже полгода на строительном участке найти не могу. Куда пилораму дел, туземец?

Маликов, словно не слыша вопроса, быстро прошел на свое место и, изобразив задумчивого, сильно занятого человека, уткнулся в свой ежедневник.

– А вот авторучку с золотым пером мог бы оставить, пригодилась бы, – добавил Дарибаев.

Маликов, словно не слыша, все так же продолжал изображать задумчивого человека в позе мыслителя.

– По кандидатам в коллективное хозяйство определимся позже, – продолжил свою речь директор совхоза. – Сейчас необходимо провести оценку имеющихся активов и уточнить, сколько стоит наше хозяйство. В общем, необходимо узнать, чем располагаем на сегодняшний день.

– А пассивы определять будем? – с места задал вопрос главный бухгалтер.

– Зачем? – вопросом на вопрос ответил директор. – Кому мы должны, я и так знаю. И эти долги останутся в совхозе вместе с тобой, если будешь еще мне такие вопросы задавать. И это касается всех присутствующих, а не только главного бухгалтера. Мне важно знать, чем располагаем, поэтому такое серьезное дело, как проведение инвентаризации, я поручаю главному экономисту пока еще совхоза Мынгали Сенгалину. У кого какие будут возражения или предложения?

Возражений не было. И не потому, что были согласны с выбранной директором совхоза кандидатурой, просто все понимали: больше некому. Только главный экономист совхоза «Путь коммунизма» представлял всю полноту картины происходящих процессов в хозяйстве.

За долгие годы совместной работы с директором совхоза Сенгалину удалось выстроить свою умную экономику. Она была умна не потому, что были внедрены современные информационные технологии или выстроены автоматизированные системы управления и экономического моделирования на основе новых инновационных разработок. Экономика совхоза была умна, потому что вся умещалась в его уме. Все необходимые экономические расчеты, индикативные и перспективные планы, нормативы и ожидаемые доходы по полочкам были разложены в его светлых полушариях серого вещества.

Никто не мог сказать, как удавалось Сенгалину проводить необходимые расчеты в уме, но результаты его голова выдавала стабильно. И надо сказать, что эта работа не занимала много времени, так как директор совхоза не любил долго ждать. А особенно Дарибаев не любил разочаровываться. Поэтому главный экономист совхоза никогда его и не разочаровывал. Выдавал только те цифры, которые странным образом совпадали с ожиданиями директора совхоза. И ни одна ревизия в своей проверке не могла уличить его во лжи по той простой причине, что не могла найти подтверждающей или опровергающей его расчеты документации.

Эта документация имела свойство постоянно теряться. Казалось, вот только что она была здесь, но кто‑то, видимо, взял попользоваться и обещал скоро вернуть. «Поэтому приезжайте к нам через неделю, а лучше две, и я обязательно ее представлю», – обычно обещал ревизорам главный экономист. Но через неделю, как и через месяц, ревизоры ничего не получали. Те, кто понастойчивее, ждали документы по три месяца и даже по полгода, пока не понимали, что их просто обманывают. Тогда они принимались писать грозное предписание, которое для принятия мер оставляли на столе директора совхоза.

Арип Каирович откладывал предписание об устранении выявленных нарушений и принятии мер в отношении главного экономиста в дальний ящик своего письменного стола, приглашал к себе Сенгалина и заявлял ему, что он уволен. Затем, спустя пять минут, с чувством выполненного долга по принятию своевременных мер объявлял, что принимает Сенгалина на работу в качестве главного экономиста, так что теперь он может идти и приступать к своим новым обязанностям.

Вот поэтому Мынгали Сенгалина так и прозвали – новый‑старый Мынгали.

– Кого возьмешь к себе в помощники? – спросил директор совхоза Сенгалина.

– Моего заместителя Дархана Буратайев. Экономист он толковый, работящий, думаю, вдвоем справимся, – ответил он директору совхоза.

– Кого‑кого? – переспросил директор совхоза и, не дожидаясь ответа, обрушился со всей тяжестью своего маленького упитанного тела на главного экономиста. – Твой экономист ни черта экономить не умеет. Скоро он мне с главным агрономом совхоз по миру пустит. Был совхоз «Путь коммунизма», будет совхоз «Приехали». Урожая в этом году нет, хотя Раскатов мне его обещал, а зарплату каждому механизатору начислили, как два моих оклада. Из каких таких денег будем им заработную плату выплачивать, может, нам сразу здесь пояснишь? – обратился Дарибаев к главному агроному.

– Пусть лучше Мынгали пояснит, это его специалист начисление заработной платы производил. А я не экономист, я считать не умею, – ответил главный агроном.

– Так ты не только считать не умеешь, ты и выращивать, как я вижу, оказывается, не умеешь, – произнес Дарибаев.

– Я не виноват, что природные катаклизмы наложились на экономические неурядицы, – привычно стал оправдываться Раскатов.

– Какие такие экономические неурядицы? – спросил директор совхоза.

– Это он так о наших экономических реформах отзывается, шеф, – пояснил главный зоотехник.

– У тебя всегда кто‑то на что‑то кем‑то накладывается. Подумаешь, дождей вовремя не выпало, так у него сразу природный катаклизм. Ты, кроме как поливать, других агротехнических мероприятий не знаешь, а туда же – природный катаклизм. Своевременно посевную надо было проводить, тогда не только дожди, тогда и всходы вовремя взошли бы.

– А как вовремя посевную проводить? – не выдержав, взорвался Раскатов. – Дизельного топлива нет, запасных частей к технике нет, удобрений нет. Ничего нет, даже семенного материала еле по складам наскребли и вместе, я извиняюсь, с дерьмом посадили.

 

Конец ознакомительного фрагмента