Бюро обмена душ
Лукавый огрызнулся:
– Старичок, унижаете меня конкретно! Скоро уже и рта не раскрыть в небесной канцелярии. Я сегодня поутру важные новости пропустил? Хочешь, чтобы слуга дьявола сопли вытирал каждому зашедшему на огонек? Доктор уже вознесся или пока среди людей числится? Ежели не вознесся, пускай ведет себя скромнее. Залупаться нигде не стоит, тем более в гостях.
– Дядя, ты дурень! Мало того, что некультурен, так еще и туп как пробка. Посетитель уважительно спрашивает, а в ответ получает немотивированную агрессию. Как‑то тревожно мне за тебя в психическом плане. Похоже на проблемы, хотя я, конечно, не Фрейд… но заметно, – покачал головой Нарядчик.
– Невежество – великая сила! Культура – продукт изоляции, она вообще оказывает плохое воздействие. Пассы сатаны – холостые патроны по сравнению с культурными идеями! От культуры… от культуры все идет! Просветителям лучше дарить пулю при задержании. Культурный? На кол тебя! Слушай, лысозарный, может, придем к консенсусу и отпустим знахаря обратно в земное стойло? Я из себя все выжал. Ну и хрен с ним!
– Я тебе того же желаю…
– А хрен всегда со мной!
– Тоже пришел к выводу, что если зацикливаться на людях и их проблемах, то у самого поедет крыша. Это его судьба. Пусть отправляется восвояси! Он покуда не наш. Подумаешь, одним больше, одним меньше, – с облегчением согласился Нарядчик, – я тоже ни грамма силы в себе не оставил. Короче, отпускаю тебя, душа. На то была воля божия. Хотела ты полмира спасти, полжизни получай.
– У тебя, прям, камбэк года получился. Однако, ему совсем от меня не уйти! Он уже полупропащий. Дьявол не бывает щедрым просто так.
Нарядчик достал из ящика стола измятый листок и смачно приложил к нему тяжелую печать, затем пододвинул бумагу к Бригадиру:
– Подмахни, что претензий не имеешь. Все же переходная стадия в цикле возрождения! Он для нас опасен теперь, ибо знает, где бог и каков сатана. Доктору ещё долги выплачивать за бунгало на речке. Так что пыхтеть ему, как медному котелку у операционного стола! Оба, словно по команде, задирают головы вверх. С потолка доносится глубокомысленное:
– Гм… хм…
Бригадир пожал мощными плечами и одним росчерком нарисовал в графе «Подпись» размашистую загогулину:
– Местный пастор за толику малую любви ксивы людям правит, аки блинопёк высокого полёта! Хотя, может, лекарь и достоин возврата, но осадочек у меня остался. Я не понял, что ты тут понаписал. Надо было подоходчивей, сложновато получилось. Имеют место сетования на твою грамотность.
– Я, кажется, никого за правописание не подтягивал. Вообще, не обращай внимание на ошибки, главное, смысл…
В приемном отделении больницы над каталкой, где лежал доктор, склонились две фигуры. В оранжевой робе огнеборца сопел потный Бригадир, рядом с ним застегивал синюю куртку с надписью «Скорая помощь» Нарядчик.
Бригадир сплюнул:
– Похоже, отмучился твой сердешный… не старый ведь был!
Нарядчик сердито прикрикнул на него:
– Не каркай под руку. Умереть можно в любом возрасте… да сдвинься ты немного! Массируй сердце, не симулируй.
Бригадир начинает делать непрямой массаж сердца:
– Ишь ты, а у него татуировка на груди «не реанимировать». Для некоторых, получается, люди – сломанные вещи, которые не надо чинить и вновь пускать в оборот.
– У врачей прикол такой. Ты не отвлекайся по пустякам! Дыши мешком Амбушки!
Кандалинцев медленно открыл глаза. Нарядчик торжественно произнес:
– Поздравляю вас, док, с благополучным возвращением на родную землю!
Бригадир устало махнул рукой:
– Живи, склиф, покуда. Жизнь людей бесценна, не стоит и гроша! Однако все остальное – стоит…
Нарядчик и Бригадир медленно пошли по больничному коридору, с любопытством разглядывая развешанные на стенах красочные санитарные бюллетени. На одном из них был изображен небритый курильщик.
Нарядчик улыбнулся:
– Гляди, они здесь тоже борются за равновесие. Как и мы. Обычный агитационный плакат, который выполняет функцию информации потребителей опасных услуг. Задело… почти слезу выбило!
– Слыхал. Курение вредит, а жизнь не вредит… Люди любят мыльные пузыри! Это, как бы сказать мягче, мусор в корзине. Кстати, все врачи чертыхаются, а какого духа призываешь, тот и рядом.
– У вас, господин архидемон, малость выверт мозга присутствует в другую сторону. Во вселенной примерно одинаковое количество побед и поражений. Победы и поражения чисто людская концепция, а ты на вселенную это растягиваешь.
– Победы ангелов лишь будят ненависть побежденных демонов! Ангелы существуют, пока демонам есть кого жрать!
Навстречу им вышел из кабинета заспанный дежурный врач и изумленно вопросил:
– Что вы тут делаете, граждане?
Бригадир положил ему на плечо ручищу:
– Что произошло, непонятно. Не волнуйтесь, любезнейший! Учебная тревога по плану гражданской обороны. Лучше ступайте досыпать.
Доктор уходит. Нарядчик улыбнулся:
– У тебя типичное поведение чужака из другого мира. Говоришь, надеясь, что никто не понимает.
– Люди ждут, когда мы свалим из их жизни.
Они вышли во внутренний дворик клиники. Нарядчик рукой коснулся стебелька полевого цветка:
– Милота! Знаешь, самые красивые цветы растут возле больниц.
– Отличная мотивация для переосмысления ценностей, – ухмыльнулся Бригадир.
Ласково пригревало вечернее солнце, пахло свежескошенной травой. Нарядчик похлопал по плечу Бригадира:
– Согласись, хорошо у них на земле! Мечтать можно и на Марс слетать. Только вот ходишь по Земле и пофигу этот Марс. Я, как после доброго дела, выхожу на улицу, солнце ярче, трава зеленее!
– У нас и свои есть очень даже шикарные пещеры. А по мне, как сотворишь добро, так и солнце, сука, скоро закатится, и траву плохо покосили, – поморщился Бригадир. – Так же и тут.
– Что поделаешь, и у меня так бывает. Гавкаешь иногда, как барбос! А этот мужик избавится от болезни существования через два десятка лет, – оглянулся на больничные окна Нарядчик. – Со смертью не играют в подкидного.
– Одни говорят «раб божий», другие – «слуга сатаны». Время, оно такое. То его девать некуда, то – не хватает, – откликнулся Бригадир, – после выхода на пенсию док бросит медицину, займется живописью, нарисует иллюстрации к атласу операций, потом начнет пить горькую и переедет в глухомань. Ночи и дни лукавы. Называются человеческой жизнью. Дрожащий свет жизни – вымысел. Настоящее ее осознание дает мрак смерти.
