Что внутри у манекена

Соня – знавшая, о чем только что упоминал Вадик, успевшая посплетничать об этом недавно со своими курочками‑соцпедагогинями на работе, думала, что дар речи у неё отказал теперь навсегда. Но нет, он продолжал бунтовать. И всё о том же, о своём…

– Я никогда не слышала о Вас… этого! – а сколько слышала – пояснять излишне: вечный инфоповод… – Про ваше Растройство Аутического Спектра никто не знает?

– Строго говоря, это не расстройство. – его тон кажется лекторским. – Нельзя «расстроить» то, что так устроено изначально. Учёные до сих пор пользуются ошибочным термином. – авторитетно припечатал он.

Соне при всей её глубине погружения в данную тему даже возразить нечего, всё в точку: не расстройство, а врождённая особенность, альтернативная "операционная система" в голове. Осталось только кивать, придавленной плитой его известности. И неизвестности одновременно.

– Я в шоке. Вот это «секрет полишинеля»! – обнаруживает она, совершая и совершая это открытие.

– Людей, способных разобраться в данной теме так, как вы, объективно не много. А психиатрические термины, наложенные на людей персонифицированно, это всегда стигматизация. Я не заинтересован ни гордиться своим «диагнозом», ни становиться его жертвой в чьих‑то суждениях. Ни, тем более, кому‑то что‑то разъяснять. Меня устраивает существующее положение дел. – отчеканил он металлом. Его невыразительная речь странно сгущала вокруг него все бытовые краски.

– Но это… многое бы объяснило… – почти вне диалога пробормотала Соня. – всем!

– Или запутало бы ещё больше. – прохладно припечатал собеседник. И был прав.

– Аббалдеть, я ещё не видела взрослых савантов! – признается Соня полушопотом, обернувшись к маме с папой, будто увидела блеск золотого самородка на прииске.

– Что такое саванты? – народ вокруг потихоньку начинает привыкать сегодня к просветительской программе и заковыристым терминам.

– Гении… – по‑детски «ситцево» пожимает плечами Соня.

– Это не он ли, – припомнили рядом, – написал ту научную статью, которая потом гуляла по интернету? Прикол в том, что в ней он объясняет вещи совершенно простыми доступными словами. А некоторые термины он там – изобрел, не без участия ненормативной лексики! Очень прикольная! Примерно треть её понятна нам всем как озарение, но за определенной чертой текста там – мрак и бездонность космоса, доступная только людям с ооочень большим мозгом!

– Да, это я написал. – узнал эксклюзивный термин он. И принялся цитировать её тезисами прям дословно. Наизучсть! И действительно, после увлекательной доходчивости наступил предел понимания. Многие прям ощутили: вот она где проходит – граница понятности. И нормальности.

– Стёп, стоп! – по‑опекунски скомандовала Соня, и подсказала направляюще: – Дальше уже не понятно.

– А‑а, да?– остановился по просьбе он как‑то даже чуть наивно. Будто раскаялся, одновременно удивился. И вынужден был «сбросить разгон».

– Так вот оно какое – одиночество, – скажут о нём потом за дверью, – Это когда рассуждаешь про интересные тебе вещи, про какой‑нибудь Азимут, или сверхчисла, или двоичные коды… а тебя – никто не понимает! Он отрезан от людей, лишен общности интересов и понимания его рассуждений! Диалога! Как‑то даже жаль его!

– Что ж, у него свои радости жизни, – увещевала Соня, – он видит и понимает гораздо больше, чем мы. Ему доступно больше. Возможно, его изолированный мир – столь интересен, как мы и не в состоянии даже заподозрить.

– Но он не хочет об этом поведать… Или не может? Или мы не можем его воспринять на его уровне?– начали догадываться вокруг. – И изучаем его потом как странный объект… Неодушевленный. Словно артефакт.

…Драгоценная флешка.

Но Соня знает, о чем говорит:

– Не обольщайтесь, он изучает нас так же, как и мы его. Может, нам – его жалко, а ему – нас? – и вдогонку мыслями вслух… – Может, и хорошо что он в основном молчит. А то б рассказал какие мы всё отсталые – со своей форы мыслительного превосходства. И не со зла, а потому что, ну, это правда же. Да только нам всем такое – не надо… Мы оставим его себе – артефактом и достопримечательностью. Ярким образом. А может, он этому и сам подыгрывает?

Да уж, нужна ли нам правда? Вечный вопрос.

5. Сияние в сумраке

Но кто‑то реально не мог вынести пафосности атмосферы и нагнетаний придыханий.

– О, слушай, так ты шаришь! – Вадик, видимо, сперепугу обнаглел на столько, и не заметна его неистовая бравада была здесь только гостю. – Я же тоже… Ну как ты! Коллеги! Интересно, вместо практики к курсовику – пообщаться с самим Чернатом – норм альтернатива? Видела, бабуль, а ты говоришь, «сиди дома учи уроки», ххех! А тут – внезапно – профессор программирования. Да ладно, какой профессор, Магистр! Ты правда сам кодишь свои проекты? Ходят такие легенды… Или мифы.

Гость лаконично кивнул. Большего от него и не ждали.

– А нука! Покажи! Смотри, задание! Домашка моя. Вот скажи, как бы ты сделал такой сайт? – Вадик подсунул ему, сидящему прям на полу, свой поскрипывающий ноут.

Он воззрился на аппарат – будто пропустил момент для своей отмашки, для сопротивления.

И вдруг… Потухшую оболочку человека будто включили в розетку. Внезапно он поерзал, пристраиваясь поудобнее к чужому компу на своих коленях, тренированным движением врубил на полную мощность песню на своем смартфоне.

IVAN VALEEV – Minor.mp3

На заигрыше пальцы ударили по черным клавишам, и случилось какое‑то слияние: бездонность звука и мысли, что таит в себе пространство этих клавиш и этого затылка… Музыка ударила в голову – как транквилизатор, и пространство пошло психоделическими волнами.

Картинка старанием Вадика с ноута передавалась теперь на большой тв, где с немыслимой частотой открывались и сворачивались черные и цветные окна, и Вадик жадно внимал каждому движению пикселей, изредка успевал комментировать на восходящих нотах. Что‑то выростало на экране из ничего.

Всем известно, что в своих проектах, совершая революции в жанрах, он был первопроходцем и Творцом, вел себя как Бохх – решал, карал и миловал, уничтожал и созидал, был единоличным правителем своей виртуальности. Но видеть таинство – своими глазами…

Песня играла около 4х минут. Когда она стихла, на экране зияло новое пространство. Он показал его возможности, послушал охания Вадика и значительное молчание неугомонных стариков, ведь даже им было понятно созданное на их глазах. Во всей своей бездонности возможностей.

Через 5 минут ознакомления он спросил: тебе понятно?

– Ага, супер!!! – ликовал Владик.

Тогда он убрал пальцы с клавиш, и с неумолимым выражением застывшего лица будто отсчитал про себя секундомер. Новенький сайт по только что заданным параметрам эпично самоуничтожился.

– Чтоо, нет! Ты и это успел поставить? Зачееем?!!!

– Тебе понятно? Сделаешь сам.

– Да ты, е п т , да тут работы на неделю! Ты издеваешься? Я ж не гений как ты!