Чёрный Яр, 13

– Видите ли, – Марамыжиков попытался скрыть под официозной вежливостью некоторое смущение: строгая дама очень уж напомнила ему суровые школьные годы и завучку, которую все без исключения дети боялись, словно чумы. – Это было предварительное дознание. Теперь дело отдано в производство мне, и я обязан опросить лично всех фигурантов…

– Ну что ж, – директорша поджала губы, – если обязан… Повторюсь: видела я его последний раз в прошлую пятницу, в офисе. По словам родителей, вечером, после работы, он домой не приходил. И не ночевал. Они, правда, не забеспокоились – парень‑то взрослый, да и с девушкой встречался… Хватились на следующий день. Потому как в субботу у него должен был состояться показ квартиры, на который он не явился. Мне позвонил с жалобой клиент. Я стала его разыскивать, телефон не отвечал. Позвонила родителям, те всполошились. Заявление у них приняли только в понедельник. По закону какое‑то время, что ли, должно пройти с момента исчезновения… Вот, собственно, и всё. Вопросы?

– А… квартира, показ которой должен был состояться в субботу, случайно не на Заовражной находилась?

– Нет, насколько мне известно. На Заовражную вообще редко мы водим смотрителей.

– Вот как? – Гришка попытался изобразить искреннюю заинтересованность.

Директорша глянула на него как‑то странно:

– Вы не местный?

Марамыжиков покачал головой:

– Нет, распределился сюда после следственной школы. Я вообще‑то из…

– Понятно. Заовражная – не самый презентабельный район Старого города. Собственно, весь Старый город не перспективен в коммерческом плане. Если только для любителей антиквариата. Но да сколько их… Разруха, запустение, старухи и дома допотопного периода, слабо развитая инфраструктура. Вот и нет покупателей. Мы, конечно, стараемся распределить между сотрудниками перспективные и неперспективные районы, чтобы всем дать равные возможности заработать. За Забедняевым была закреплена Заовражная, да…

– В том числе дом номер пять?

– Ну, – недовольно скривила тонкие губы бизнес‑леди, – если он значился в продаже, то естественно… – она пощелкала кнопкой мыши, глядя в экран монитора: – Владелец Чернодед В. П., заявок на просмотр за весь период продажи – то есть за год – не поступало.

– Вы знаете, – следователь доверительно понизил голос, будто по секрету лучшему другу сообщал, – этот гражданин Чернодед В. П., как выяснилось, торговал наркотиками…

Женщина оказалась непробиваема. Она недоумённо вскинула брови и нетерпеливо посмотрела на часы:

– Какое мне до этого дело? Обязанность риэлторской компании интересоваться документами на жильё, а не биографией его хозяина. Разве нет?

– Конечно, конечно. Безусловно! Выходит, то, что он убит, вы тоже не в курсе?

Собеседница откинулась на спинку кожаного кресла и скрестила руки на дорогой шёлковой блузке в том месте, где у женщин обычно бывает грудь.

– Слышала, – процедила она. – И что? Намекаете, что это сделал мой сотрудник, разочаровавшись в возможности продать Чернодедову развалюху?

Марамыжиков натянуто улыбнулся шутке:

– Ну что вы! Я просто хотел спросить: не кажется ли вам странным, что эти два события – столь редкие в нашем тихом городе – убийство одного и исчезновение другого человека, произошли одновременно? Можно сказать, в один день?

 

– Спросить у МЕНЯ? – медленно и угрожающе произнесла директорша. – С какой стати?

 

Под гнётом тяжёлого, недоумённо‑презрительного взгляда Марамыжиков почувствовал себя круглым дураком.

 

– Просто… ваше мнение… – проблеял он.

 

– Я, молодой человек, детективами не увлекаюсь, не читаю их и не смотрю. И в данном случае строить дилетантские догадки на пустом месте не считаю правильным. Это ваше дело – разобраться по существу произошедшего. У вас всё?

 

– Да, извините, – Гришка вылез из‑за стола заседаний побитой собакой. Чёртова баба. – Можно последний вопрос? – обернулся от двери. – Как звали девушку, с которой встречался Забедняев?

 

– Я личной жизнью своих сотрудников не интересуюсь, – отрезала хозяйка кабинета.

 

 

… С этими самыми сотрудниками следователю тоже не очень повезло. Из оставшихся после пропажи Забедняева троих – двое были на выезде. В офисе скучала девица, похожая на встрёпанного ежа.

 

– Анфиса Пална? – представитель закона сверился со списком.

 

Девица подтвердила, попросила называть её просто по имени и оказалась совсем не против побеседовать.

 

– Вы знаете, – заговорщически подмигнула она, – у меня сейчас как раз обеденный перерыв. Может, перекусим где?

 

Марамыжиков вяло поддержал. Он совсем не любил тратить денег на девушек, с которыми не планировалось более тесное знакомство ближайшей ночью.

 

Девчонка провела расчёской по розовому ёжику на голове и бойко понеслась в развевающемся плаще вдоль облезлого коридора Дома быта впереди следователя. На бегу стрекотала она без умолку.

 

«Надеюсь, – мрачно думал Гришка, безрезультатно пытаясь вычленить из её болтовни полезное зерно, – я не зря потрачусь на прокорм этой свиристелки».

– Какой ужас! – девчонка неслась вполоборота к нему в известном ей направлении. – Куда мог деться Виталик – ума не приложу! Так загадочно, так необычно! А ведь в пятницу что‑то такое витало в воздухе, что‑то было… А! Зеркало разбилось! Или нет… Это в марте. А в этот раз меня терзало нехорошее предчувствие. Я как глянула на него тогда, а у него, представляете – будто печать обречённости на лице. Ну, как в «Герое нашего времени», помните? У этого, как его… В «Фаталисте»… Которого пьяный казак саблей зарубил, а перед тем он стрелялся, но не застрелился, а печать на лице уже обозначилась…