Чёртовы кресты

– Как будто гвоздём царапали, – Тимур тоже всмотрелся в изображение. – Похоже, что это два разных человека оформляли. Один – узоры, а второй – не мастер резьбы по камню, подмастерье, может – надписи малевал.

– Именно! – Андрей вскочил и стал пальцем на двери купе рисовать таблицу. – Вот смотрите, пятнадцатый и часть шестнадцатого века – просто плиты без надписей. Шестнадцатый – кривые‑косые надписи и качественные рисунки, а дальше – всё красивое. Красивое – выкидываем. Остаётся две группы: пустые и корявые, назовём их так?

– Назовём, – Лика старательно стенографировала в блокноте.

– Что мы можем предположить про корявые плиты?

– Что брали старые, пустые, – сразу же ответил Тимур, – и дописывали на них нужные имена и даты позже.

– Как заготовки памятников в ритуальных компаниях? – предположила Лика. – Выбираешь себе красивую каменюку нужного дизайна, а тебе на ней пишут, что хочешь.

– Да‑да, – Тимур усмехнулся. – Эпитафии бывают, знаете ли, презабавнейшие. Видел такую: «Я писатель, но у каждого свои недостатки».

Все засмеялись.

– Вернёмся к нашим каменюкам, – продолжил вещать Андрей. – О чём нам говорит первая группа? Пустые?

– Хороший вопрос… – задумчиво протянул Тимур. – Предполагаю, ты клонишь к тому, что изначально они не имели никакого отношения к погребению?

– Именно! И чем они являлись на самом‑то деле, нам и предстоит выяснить. Давайте посмотрим на них внимательнее?

Ребята сгрудились у столика и стали в который раз пересматривать фотографии.

– Есть совпадение! – наконец возвестил Андрей и быстро‑быстро раскидал фотографии на четыре стопки. – Что скажете?

Лика и Тимур уставились на стопочки.

– Не вижу, Андрюх. Давай, не томи!

– Да посмотрите же! На орнамент посмотрите! – Андрей в нетерпении стал тыкать ручкой в фотографии. – Вот эти треугольнички около центрального круга – это узор волчий зуб. Смотрите, – он обвёл на фотографии две линии, выходящие из центра круга, – тут две полоски орнамента в виде буквы V.

– А тут – три! – подхватила Лика. Она положила рядом ещё один снимок.

– А тут, – Тимур придвинул ближе третий, – из центрального элемента ещё два кружочка отходят. Как три солнца, получается?

– Да! – обрадовался Андрей, – и все эти… м‑м‑м… виды объединяет одно – орнамент в виде треугольников! Волчий зуб! А теперь смотрим сюда, – он выдвинул на центр стола ещё одну стопку фотографий.

– Косичка! Я такую в тетрадях на полях рисовала всё детство, – Лика обвела плетёнку‑косичку карандашом.

– А тут, – Тимур взял в руки последнюю стопку снимков, – узор в виде каких‑то чешуек. Да?

– Вот именно!

– И остался один – в виде ёлочки, – подытожила Лика.

– И что они означают? – задал закономерный вопрос Тимур.

– Что‑то означают, – Андрей сел на полку и задумался. – Круги – это солярный знак, тут можно и не гадать. А вот эти линии четырёх типов… Не знаю, не знаю…

– Ну, доедем до музея, посмотрим на картину, может быть, что‑то прояснится, подтолкнёт что‑то? – решил не давить на сотрудника Тимур.

Знал же, что если уж мысль у Андрея пошла, то пока не дойдёт, куда собиралась, не остановится.

– Давайте переварим новые вводные, – Тим собрал снимки, каждую стопку аккуратно упаковал в вырванные из блокнота Лики листочки и убрал в сумку.

 

С полчаса ехали молча. Потом Лика, распаковав дорожный набор, ушла умываться. Тимур смотрел в окно, а Андрей что‑то внимательно рассматривал на экране ноутбука.

 

 

* * *

– Это мне мерещится, что ли? – Андрей театрально потёр глаза и уставился на начальство.

Тяга к недорогим спецэффектам за коллегой и раньше наблюдалась, поэтому Тимур взял мхатовскую паузу. Решил подождать, куда кривая вывезет.

– Нет, ты посмотри, Тимур Сергеич, что творится‑то! – почему‑то окая, взвыл Андрей и стал тыкать пальцем в экран. – Нет, вы гляньте только!

– Кто «вы», Андрюх? Мы тут одни, – наконец снизошёл до ответа Тим. Не любил томить коллегу.

 

Если Андрей взял след, придётся по нему идти всем отделом истории. И хорошо, что уже не альтернативными путями, а вполне себе независимыми. Независимая история – так теперь называется то, что не вписывается в рамки официальной. По сути‑то ничего не изменилось, но звучать стало солиднее.

 

– Да к чёрту политесы эти, ты глянь!

Тим присмотрелся к экрану. На нём во всю ширь была открыта гравюра. В спокойных серо‑коричневых тонах, название видно: «Moscoe – Le Kreml».