Дебютная постановка. Том 2

«Похоже, он действительно любит свою жену, – подумала Карина. – Надо же, как бывает: два года ухаживал, старался, пыжился‑тужился, изображал из себя крутого, а оказалось, что нужно всего несколько правильных слов, чтобы другой человек увидел, каков ты на самом деле».

– Вы не знаете, почему Галина Викторовна так болезненно отреагировала на имя Губанова? – задал Петр свой следующий вопрос. – Она когда‑нибудь упоминала о нем?

Дмитрий снова пожал плечами:

– Впервые слышу эту фамилию. Сами видите, Галину можно вывести из себя в любой момент, причем невозможно заранее угадать, что именно ее взбесит. Это я к тому, что если вы надеетесь прийти еще раз и попытаться поговорить с ней, то…

– Безнадежно? – понимающе подхватила Карина.

– Как повезет. Но скорее всего, не повезет, – кивнул Дмитрий. – Одно неосторожное слово – и вас опять выгонят. Если она вообще согласится на повторную встречу. А это вряд ли. Только время потратите. Кстати, а кто такой Губанов?

 

* * *

Петр Кравченко

 

Пока добирались до дома, зарядил дождь, не по‑осеннему сильный и вдобавок с ветром. Когда ехали к Галине Демченко, погода была тихой и приятной, и ни Петру, ни Карине мысль о том, что надо бы взять зонт, даже в голову не пришла. Мокнуть под дождем не хотелось, и они решили оставить машину максимально близко к подъезду, а в магазин уже не идти.

– Наскребем еды из того, что есть в холодильнике, – сказала Карина. – На один раз хватит, а когда перестанет лить – сбегаем в магаз. Или закажем доставку.

По дороге обсудили визит к Галине Демченко и пришли к выводу, что в этом направлении вряд ли чего‑то добьются. Правда, Петру показалось, что Карина соглашалась с ним только для виду, а на самом деле думала иначе. Ну, понятное дело, после того, что случилось у Демченко, ей хочется быть белой и пушистой, чтобы снова не сердить его. Сейчас она ни за что не станет спорить с Петром, даже если он заявит, что Земля стоит на трех китах.

Галина Викторовна ничего не расскажет о своем любовнике Евгении Петровиче Садкове, это понятно. А ее дочь Елена? Здесь объективной информации тоже не дождешься, Елена своего отца никогда не видела, родилась уже после его смерти, и все, что она о нем знает (если вообще хоть что‑то знает), известно ей со слов матери. А можно ли этим словам доверять? Дмитрий вполне доходчиво объяснил, что нельзя. Он постарался быть максимально деликатным, говоря о проблемах с характером, но по всему выходило, что проблемы у Галины вовсе не с характером, а именно с головой. И потом, какая нормальная мать станет признаваться своему ребенку, что одного ее любовника убил другой любовник? Как‑то не комильфо. Наверное, настоящий сыщик все равно попытался бы поговорить с Еленой Евгеньевной, порасспрашивать ее, но, во‐первых, Петя Кравченко не сыщик, а обыкновенный журналист, и задачи перед ним стоят совсем другие, а во‐вторых, этой дамы все равно нет в стране, она сейчас в Лондоне, в какой‑то бизнес‑школе повышает квалификацию. Разговоры на столь деликатные темы нельзя вести онлайн, только лично, глаза в глаза.

Но если Садкова убили все‑таки не из ревности, а по другой причине, то почему вдова следователя настаивала именно на этой версии?

В общем, полная непонятка. И старый пень Николай Андреевич Губанов знает ответ, но тянет кота за причинное место.

– Наверное, придется признать, что Садкова я для книги отобрал ошибочно, его смерть не связана с исполнением служебного долга, а если и связана, то как‑то очень косвенно, – сказал Петр, когда они пришли домой.

– Собираешься бросить?

Голос у Карины был странным. Петр отметил, что по мере приближения к дому девушка становилась все более напряженной и даже словно бы испуганной. Что это с ней? Боится, что вот сейчас‑то и начнется настоящая выволочка за неосторожно сказанные слова? Думает, что Петр не хотел затевать разборку ни при Дмитрии, ни в машине, сделал вид, что все в порядке и он не сердится, а дома уж оторвется по полной? Господи, вот дурочка! Неужели за все время, что они вместе, Карина не поняла его характер?

– Нет, бросать не стану. Хочется понять, что за историю мне рассказывает Губанов. Там явно что‑то есть, какая‑то фишка. Ну и вообще, интересно стало. Даже если Садков не подходит для этой книги, все равно материал любопытный. Знаешь, у людей в головах живет стереотип, что, дескать, если убивают сотрудника правоохранительных органов, то автоматически считается, что он геройски погиб при исполнении. А они ведь точно такие же люди, как мы все. С точно такими же проблемами. И их могут убить за что угодно, как и любого из нас. Из ревности, при ограблении, из хулиганских побуждений, по пьяни… Я даже подумал, что следующую книгу напишу именно об этом, соберу материал о полицейских, следователях, прокурорах, судьях, которых убили по самым обычным мотивам, как простых смертных, а не геройских небожителей.

Петр старался говорить весело и увлеченно, чтобы Карина поняла, что он не намерен затевать ссору, и уже расслабилась. Но она слушала и словно уменьшалась в размерах. Съеживалась, что ли… Да что с ней такое?!

– У тебя что‑то болит? – озабоченно спросил он. – Ты прямо сама не своя.

Карина уселась на диван, судорожно сжимая руками свой рюкзачок, который обычно валялся в прихожей.

– Петя, я не буду просить, чтобы ты не ругался… – начала она дрожащим голосом.

– Да я и не собираюсь, – улыбнулся Петр. – Ты что, Кариша? Все в порядке, проехали. Ты же знаешь, я отходчивый и не злопамятный. И потом, я тебе уже сказал, что все к лучшему.

Она удрученно покачала головой:

– Я не про это. Я совсем плохое сделала, Петя. Если ты будешь сильно ругаться, то я готова. Я заслужила.

Петр не на шутку перепугался. О чем это она? Что случилось?

Карина молча расстегнула рюкзачок, вытащила две фотографии, протянула ему.

– Что это?

– Сам посмотри.

Он посмотрел. Черно‑белые, отпечатанные на специальном принтере. Явно очень старые, сделанные на пленку и впоследствии оцифрованные. Народу много, толпа какая‑то. И что?

– Петя, я их украла, – упавшим голосом призналась Карина. – У Демченко. Когда она меня выгнала, я зашла в другую комнату, а там…

Так. Понятно. Чистая душой, честная девочка даже не ведает, какими праведными и неправедными путями журналисты порой добывают информацию, нужную для их расследований. Она имеет дело с уже готовыми текстами и не очень хорошо представляет, каким потом, кровью, уговорами, хитростями и ложью эти тексты порой создаются.

– …Из тех, которые с дырками, я побоялась брать, их было всего шесть, Галина может заметить, если что‑то пропадет, – рассказывала Карина, слегка запинаясь. – Я взяла две точно такие же, но целые, и ногтем отметила тех людей, у которых головы проколоты. Вот на этой две дырки, здесь и здесь, – она показала кончиком пальца, – а вот на этой три. Там этих фотографий штук сто, не меньше, Галина точно не заметит, вряд ли она их постоянно пересчитывает.