Десять поцелуев, чтобы влюбиться
Хочет, чтобы взял её и пожёстче. Просто цену себе набивает, недотрога фигова.
– Маш, мы ведь уже не в школе. Ты не серьёзно.
– Нет, я как раз серьёзно, – она пожала плечами. – Оставь меня в покое, находиться рядом с тобой и подобными у меня нет абсолютно никакого желания. Вот скажи, сам как думаешь, изменился со времён гимназии?
– М‑м‑м… да, – ответил, откровенно не понимая, куда клонит заучка. – Конечно.
Честно говоря, весь огонь почти сошёл на нет. Кажется, Савельева из тех девчонок, которым лучше молчать, пока я не начал её трахать. Может, стоило заклеить ей рот? Ух, слишком горячая картинка.
– Точно? – рассмеялась, словно издевалась. – Тебя лишили содержания, тогда на какие деньги эта вечеринка? Куча еды, напитков. И не говори, что сам заработал. Не поверю.
Жесть, какая тяжелая! Выдохся, всё!
– Я на идиота похож? – скрестил руки на груди. – Маман перевела бабок за спиной у папочки.
От взгляда Савельевой почему‑то захотелось под землю провалиться. Смотрела на меня, будто на мерзкое и отвратительное насекомое под своими ногами. На грязь. Я никто и звать меня никак.
– Что и требовалось доказать, – без всякого наезда или яда произнесла. – Золотой мальчик, бесконечно купающийся в роскоши. Папа, мама есть, сам ничего в жизни не добился. А некоторым, Дим, приходится вкалывать и пахать, чтобы с голоду не помереть и обеспечить себе достойную жизнь.
– Кхм… думаешь, мне легче лишь потому, что родители богатые? – процедил сквозь зубы.
– Ничего я не думаю, Сотня. Но если бы и позволила себе завести парня, то такого, который станет для меня каменной стеной. А ты – сплошной гипсокартон.
– Сама изменилась что ли? – окинул Машку презрительным взглядом. – Такой же зажатый гадкий утёнок с претензией на смазливую мордашку. Но знаешь? Вообще не горит, Савельева.
– И слава богу!
Каменная стена, значит. Как Антошка‑картошка. Да этот костлявый доходяга даже с натяжкой на опору не катит. Не дай бог, что случится, и защитить не сможет. Сольётся.
Спорим, чтобы поцеловать девчонку разрешения просил? Да таким к члену инструкции выдавать надо. Ботан обыкновенный примитивный.
Не понимаю, почему так злюсь. Ну Маша она и в Африке Маша. Не было между нами особой любви. Чему удивляться, что Савельева на дно опустила?
И самое паршивое – она права. Меня жизнь вполне устраивала. Безбедное существование, полное родительское обеспечение, клубы, развлечения и девочки. Рай же, ну!
Вечеринка уже была совсем не в радость. Гости достали, девчонки тем более. В лучшем случае, одна из них с трудом могла связать пару слов. Что говорить про сложносочинённые предложения. Банально хотелось выгнать всех к чёртовой бабушке. Из‑за неё.
Вышел на улицу проветриться.
Три часа ночи, царство Морфея в самом расцвете. Но как говорится: город засыпает, просыпается мафия. Даже, если эта мафия в сланцах на босую ногу и лузгает семечки. Прошлые мои знакомые. Главарю местной дворовой шпаны хорошенечко так фейс начистил и парочке его шестерок. Только сейчас он был в компании целой банды, человек десять‑пятнадцать точно.
– О, мажорчик! – с удовольствием потёр руки парень. – Ну, здорова!
Не помню, как его зовут. То ли Вася, то ли Петя, чёрт знает. Абсолютно лишняя для меня информация.
– Добрый вечер, господа.
Толпа дружно заржала, едва ли не тыкая в меня пальцами, словно на редкое животное в зоопарке.
– Интеллигентишка недоделанный! – сплюнул тучный рыжий пацан и оскалился, словно самый настоящий берсерк. – Лёха, он один вас уложил? Сдаёшь позиции, братан.
Алексей, стало быть.
– Что же ты команду поддержки привёл, Лёха? – криво усмехнулся. – Неспортивно. Я‑то думал ты нормальный пацан с понятиями.
– Слышь! – мигом пришел в ярость мой «друг».
Хотел ответить в рифму, но прикинул, что глупо понтоваться перед сворой дебилов, которые явно по мою душу пришли. Драка с парой‑тройкой человек – это одно, а вот с целой толпой – граничит с самоубийством. Я же не идиот.
– Ребят, давайте без обид, мне пора.
– Куда лыжи навострил? – рыжий шагнул в мою сторону. – Как кулаками махать со своими дружками, так дел никаких нет. За свои поступки будешь отвечать, усёк?
Лёха, оказывается, у нас и не Лёха вовсе, а мальчик Лёшенька, прячущийся за папочку.
Честно говоря, и слова вставить не успел.
– Эй, вы что сдурели, шакалы облезлые?!
Кричит девчонка. Маша, чтоб её. Только она так может. Бешеная баба.
Встала прямо перед рыжим, руки в бока уперла. Дьявол, шикарная!
– Тёма, а ты берега не попутал? – выдала Савельева на полном серьёзе.
Рыжий ни то, что не газовал больше, вообще замер, словно каменный идол.
Вот дела! Дочка учительницы, ага.
– Мань, так это… брательника побил моего, – что‑то замямлил рыжий. – Твой?
– А мой! – подтвердила Маша. – А брат твой за дело получил, ко мне приставал. Всё, конфликт исчерпан.
Тёма красноречиво кивнул парням и они с шумом двинули дальше по улице.
Маша. Огонь девчонка, женюсь! Без шуток.
– Вечно у тебя кулаки чешутся, – сердито пробормотала Савельева и повернулась ко мне. – Придурок ты, Дима.
– Бывший твой? – полностью проигнорировал её вопрос.
И почему меня это заботит? Ну бывший и бывший. Вроде бы не по пятнадцать лет. Девочка красивая, умненькая и явно горячая в постели. Но вот как представлю её с кем‑то другим… замыкание происходит.
Считаю, отрицать бессмысленно – я должен её завалить.
– Нет, – покачала головой Савельева. – Охранник из супермаркета рядом с магазином флористики. Я ему букеты собираю вечерами из тех цветов, что на списание. Для его девушки.
– Крышует, значит.
– Ну тебя! – в шутку ударила по плечу, но на её красивом лице на секунду промелькнула улыбка.
Идём до парадной молча, заходим в лифт. Маша жмёт на кнопку своего этажа и вроде как понимаю, что мне дали от ворот поворот, но тянет к ней. Безумно. Физика, химия, да хоть дихотомия добра и зла.
Плевать!
– Маш, ты зачем на улицу вообще вылетела? – нарушил тишину.
– Не знаю, – пожала плечами. – Не могла смотреть. Подумала тебя изобьют, потом придётся сутками слушать завывания соседа сверху. А я ненавижу орущих котов.
