Девочка и дракон

Светлая, огромная и такая прекрасная. Наполненная всем необходимым. И даже кровать была с занавесками.

«О‑о‑ого‑о‑о! Даже удивительно, что для меня такие почести. С чего вдруг? А он точно хочет меня съесть?» – размышляла про себя Лалила.

Она подбежала к двери в надежде, что та открыта, дернула за ручку, но – нет.

– Конечно, наивное создание, – сказала она вслух. – Об этом он точно бы подумал заранее.

Она еще несколько раз подергала огромную деревянную дверь, но так и не смогла ее открыть. Видимо, та была заперта снаружи.

Дверь, кстати, была не совсем обычной. Как, впрочем, и остальные двери в замке, были сделаны не просто из досок, как привыкла Лалила, а из цельных брусьев. Но конкретно на этой двери была вырезана целая история. Мастер постарался на славу. Но высеченное на ней изображение можно было увидеть только под лучами солнца. С утра, когда на дверь падал едва уловимый солнечный свет из окна, тени рисунка становились похожи на стадо овечек, пасшееся на лугу в окружении горных шапок. Впереди шли самые большие овечки, а маленькие – плелись позади. Но по мере того, как солнце меняло свое положение на небосклоне, стадо передвигалось вслед за ним. И после обеда, когда свет на дверь попадал уже из другого окна, картина менялась. И уже маленькие овечки шли впереди, а большие замыкали шествие. Но что конкретно хотел сказать этим рисунком мастер оставалось только догадываться. Возможно, таким «живым» рисунком он хотел показать смену поколений или ход жизни в целом, намекнуть, что у всех есть свой «рассвет» и свой «закат». А возможно, что не всегда те, кто сейчас отстает, так и останутся в отстающих. Как и не всегда те, кто идут «впереди», будут в этой позиции вечно. Но то, что мастеру удалось передать саму суть жизни с ее постоянным движением и изменением, потрясало.

Надо отметить, что высота потолков в замке была очень необычной для людей, да и дверные проемы, и мебель были гораздо больше, чем обычно. Лалила ощущала себя так, будто попала в замок к великану. Собственно говоря, так и было, только к великану нечеловеческого облика.

«Ну уж нет! Надо отсюда все же как‑то выбираться. Или он думает, что я сдамся?» – размышляла Лалила.

Она побежала обратно на балкон. Высота, конечно, ее напугала, и она даже со страхом отошла от перил. Рядом ни других балконов, ни лестницы. Идеально ровные стены, без выемок и шероховатостей.

– Н‑да‑а‑а… не вариант, – произнесла она, скривив гримасу, и смиренно вернулась в комнату. – Ну что ж, подожду. Разве у меня есть выход? – продолжала разговаривать сама с собой девушка, чтобы хоть немного себя успокоить.

Лалила села на кровать. О‑о‑о, это было волшебно.

«Разве можно отказать себе в удовольствии и не попрыгать на таком пышном матрасе?» – пронеслось у нее в голове, что было видно по искоркам в ее глазах и хитрой ухмылке. И Лалила незамедлительно исполнила свое желание. Конечно же, за время пути она проголодалась. Достала небольшой сверток – то, что положили в дорогу родители, – и немного перекусила.

А затем стала разбирать вещи. Одежду сразу отнесла в шкаф. Ее было немного, поэтому с этим Лалила справилась довольно быстро. Потом вязла одну из книг, которые успела прихватить с собой, и улеглась на кровать. Но от долгого перелета, бессонной ночи, стресса и страха, организм ее ослаб, и она не заметила, как после второй или третьей страницы, заснула.

 

*  *  *

 

Ей показалось, что она спала целую вечность. Ибо встала она с таким облегчением и силами, будто снова оказалась дома, и на мгновение ей даже показалось, что все это ей приснилось. Но, оглядевшись по сторонам, Лалила поняла – все‑таки нет.

«Хм… А что это там такое? Не помню, чтобы я что‑то подобное доставала», – подумала Лалила, глядя на стол.

На нем стояла шикарная ваза из разноцветного муранского стекла, наполненная необычными фруктами, она даже никогда не видела подобных.

«Откуда это?»

Повернув голову к двери, Лалила заметила на тумбочке, рядом с зеркалом, еще одну вазу с полевыми цветами.

«Та‑а‑ак. А это что?» – встревоженно подумала она.

Ей стало страшно. Видимо, пока она спала, кто‑то проник в ее комнату и все это принес.

«Но кто? Дракон? Ага, как же! Больно надо ему этим заниматься перед тем, как меня сожрать. Или он не хочет меня есть? А чего тогда он хочет?» – глаза ее увеличились от страха, и она начала судорожно искать в комнате вещи, которыми можно было защититься от него. Но ничего путного, кроме подсвечника в углу, она не нашла. Но он был таким красивым, с прозрачным стеклянным шаром наверху, что воспользоваться им, как оружием, она не смогла бы. Но все же перетащила его поближе к кровати. На всякий случай.

– А‑а‑а, – от удивления протянула она. – А может, здесь все же живет принц? А дракон – это всего лишь прикрытие? Тогда почему он сам не приехал за мной? А может, он урод или коротышка? А может, он – жаба? Фу‑у‑у, – скривившись от отвращения, громко произнесла она. – А‑а‑а, – еще более удивленно протянула девушка, продолжая размышлять. – А может, тот торговец, с которым разговаривали родители, и есть этот дракон, и это злая колдунья превратила его в дракона, а его сможет расколдовать поцелуй любви? Ну конечно! Скорее всего так и есть! А когда на него наложили заклятие, он просто забыл, кем был, поэтому мне ничего не ответил про торговца. Или он не может мне сознаться в том, что когда‑то был красивым мужчиной, а теперь – урод? И я не поверю в этот бред, потому что уж очень все это смахивает на сказку. Ну, не съел меня сразу, уже хорошо. Надо как‑то это узнать все у него аккуратно. Надо с ним поговорить, а пока полакомлюсь‑ка я этими вкусностями, – подумала Лалила, вдыхая аромат фруктов и цветов. – Нужно отдать ему должное – он гармонично по цвету собрал этот букетик», – отметил эстет внутри нее.

 

*  *  *

 

На следующий день дракон снова принес ей еду, но на этот раз она услышала стук в дверь.

– Спишь? – спросил он, немного приоткрыв дверь.

– Нет, заходи, – ответила Лалила.

Она сидела на кровати с книгой в руках. И решила, что медлить нельзя, нужно обязательно сейчас с ним поговорить, поскольку любопытство и страхи уже не могли жить внутри и просились наружу.

– Почему ты меня здесь держишь? – начала она, не выбирая слов.

– Так надо.

– Кому надо?

– Тебе надо.

– А почему ты меня не ешь?

– Потому что я не хочу тебя есть. Я не ем людей.

– Та‑а‑ак, а кого ты ешь?

– Я питаюсь фруктами, овощами и‑и‑и… красотой.