Доминик Уэйн-Пинч
– Не хочешь жениться из‑за той в которую влюблен? А я думаю, главная причина не в этом. Ты просто боишься ответственности!
Слова Катерины холодно ударили по лицу. Он был поражен смелости ее слов, которые она храбро бросила ему в лицо. И все же, молчать вот так, значило для него признание ее слов, как правды, но сам он отчетливо понимал, что все это лишь выражение ее чувств, которые он по не осторожности ранил.
– Мой отец женился в двадцать два года. Начал пить и издеваться над своей женой и моей матерью. Сейчас мне двадцать один, а мой отец хочет женить меня на девушке, которая для меня словно родная сестра, когда в моем сердце живет та, в которою я уже давно безответно влюблен. Как думаешь я себя чувствую? – как можно мягче спросил он ее. Но ответа не последовало, и он продолжил:
– Ты права. Я не хочу жениться. Но не из‑за того, что боюсь ответственности. Больше всего на свете я боюсь стать таким, как мой отец! Мы с ним невероятно похожи… и зная то, как моего отца изменил брак, я не хочу жениться, даже на той, которую люблю.
– И что ты собираешься делать? – наконец спросила она. – Думаешь, отец так просто откажется от своей идеи?
– Я не знаю как, но постараюсь сделать все возможное, чтобы он забыл об этом несчастном браке.
Он сделал глоток виски и, гордо встав изо стола, направился к выходу.
Запах летней ночи отчетливо ощущался на улицах Маргита. Ветра не шумели, как прежде, тишина заполняла округу. На темно‑синем небе сияли белые звезды, и хоть большинство покрывали облака, сквозь них все равно пробивался свет особенно ярких звёзд.
Во дворе дома Питера также было спокойно. Сидя за столом, он держал в руках книгу в массивной синей обложке, попивая из кружки чай. Сегодняшний вечер оказался неудачным. Да и что он предполагал? Арон бы ни за что не согласился жениться, даже, если бы этот показушный вечер был настоящим.
Отхлебнув чая, Пит лениво потянулся и поднялся изо стола. В ту же минуту дверь его дома распахнулась, и из‑за нее показался силуэт Арона. Сделав шаг навстречу друг другу, они встретились взглядами.
– Ну и что это значит? Какого черта ты ушел?! – зло поинтересовался Пит, серьёзно вглядываясь в глаза сына.
– А что? – явно с усмешкой бросил Рон. – После всего, что я там услышал, правда думал я останусь?
– Я думал мы хорошо поняли друг друга, – ровным тоном проговорил Пит. – Но ты, как всегда поступил по‑своему. Как же я устал от тебя…
– Вот как? Не нравится находиться рядом с еще одной мразью? – он усмехнулся и свысока посмотрел на своего отца, – Все, что ты сейчас видишь и слышишь – полностью твоя заслуга, отец.
– О чем ты? Я мало сделал для тебя?! – казалось сейчас, Пит готов был по‑настоящему взорваться. – Все, что у тебя сейчас есть, – дал тебе я. Я оплатил твою учебу, купил дом и до сих пор даю деньги, чтобы ты жил припеваючи! Почему вместо благодарности я должен слушать твое нытье?!
– Почему? – голос Рона стал подобен шепоту. – Хотя бы потому, что все это не заменит мне мою мать, которой я лишился из‑за тебя!
Громкое обвинение, брошенное в адрес Пита, повергло его в шок. На мгновение, он застыл, подобно статуе и только после некоторого времени раздумий, отозвался.
– Что ты говоришь такое? – растерянно проговорил он. – Тринадцать лет назад умерла моя мать. Я помню этот день очень отчетливо, ведь видел все своими глазами! – откровенно признался он.
– О чем ты?
– Тогда ты, как обычно, напился и сидел за своим столом на кухне, а мама ненадолго отошла в магазин, – начал он, – Когда она вернулась, то увидела сколько ты выпил и попыталась отнять у тебя несколько бутылок, на что ты оттолкнул ее от себя, словно ненужную вещь! Из‑за тебя она упала и потеряла сознание в тот вечер… а ты даже этого не заметил. Конечно, я вызвал скорую, но крови было так много, что они просто не смогли ее спасти, – он замолчал, и на его лице появилась улыбка, – А когда об этом узнала соседка, она написала на тебя заявление, обвинив в ее смерти. Помню, нам пришлось тогда очень нелегко, ведь чтобы выкрутиться, тебе пришлось влезть в долги. Когда ты наконец все выплатил, мы смогли переехать сюда, а ты, встретив Батшибу, словно стал другим человеком. Но моя память не стерта и чтобы ты не делал для меня, этого будет недостаточно чтобы отплатить за ее смерть.
Услышав рассказ сына, сердце Пита глухо застучало. Он не мог поверить в то, что сейчас, спустя тринадцать лет его сын снова заводит эту старую пластинку и, кроме того, верит, что вся его забота к нему связана только с потерей матери!
Он осторожно присел на диван и, обернув‑шись к сыну, сказал:
– Думаешь моя забота к тебе связана с этим? – он отрицательно покачал головой, будто отвечая на свой вопрос, – Как ты сказал, я стал другим человеком. Не нужно сейчас возвращаться к этому старью, – он улыбнулся и похлопал Рона по плечу.
– Ты так спокойно об этом говоришь… Так, будто, тебя это совсем не тревожит!
– А почему спустя столько лет меня должно это тревожить? Все, чего я сейчас хочу, это избавиться от паразита, прицепившегося к моим деньгам.
– Тогда, все чего хочу я, избавиться от ненавистного мне желания жениться на той, которую не люблю, – съязвил он.
– Не люблю? Да что ты знаешь о любви! Любовь не приводит к успеху, а лишь тянет на дно! – самоуверенно утверждал Пит. – Все успешные люди в самом начале своего пути оставили любовь и выбрали деньги!
– Но кто сказал, что я стремлюсь к успеху?
– Я сказал! – снова вскипел Пит. – Что, думаешь я продолжу давать тебе деньги и дальше? Я уже сказал тебе, если отказываешься жениться на Рови, я отберу у тебя все и ты будешь ходить по улицам Маргита, словно последний попрошайка!
Слова отца больно ударили по самолюбию Рона. Он смотрел на него и не понимал причину по которой отец так поступает с ним. Но больше всего он не понимал, почему должен жениться на той, к которой безразличен.
– Почему именно она?! – не понимал Рон. – Почему она?
– Потому что она – дочь Батшибы Пинч! Женщины, которая еще много лет назад получила миллионное наследство от своей покойной семьи Пинч. Кто, если не она подойдет тебе на роль невесты?
– Почему не рассматриваешь Доминик? – с надеждой спросил он.
– Потому, что она ей – никто.
– Никто? Она ее приемная дочь, и в случае смерти Батшибы, получит половину ее состояния!
– Никто, потому что она – не ее родная дочь, – пояснил он.
– И что? Это вся причина? Почему я должен выбирать из двух равных по статусу дочерей Батшибы, ту, которую не люблю?
– Потому что о твоей Доминик практи‑чески ничего не известно. Даже сама Батшиба не все о ней знает. Вдруг она сумасшедшая?
– Да что ты несешь! – взорвался Рон. – Думаешь, Батшиба стала бы подбирать ее с улицы, если бы заранее не удостоверилась, что она здорова и адекватна? В конце концов, она ее вырастила и воспитала!
