Две квартиры
Однажды Вагон пришел в «Георгину», чтоб молоко купить и Катю домой проводить. И встретил Лизу, вторую продавщицу.
– Ты уже заступила? – удивился Вагон на кассе.
– И тебе привет.
– Ой, прости. Привет! Лиз, скажи, а Катя давно ушла?
– Да часа три назад. Она меня попросила пораньше выйти. У нее свидание или типа того.
– Спасибо, Лиза… – Вагон побледнел. – У тебя сережки новые? Очень красивые! Пока‑пока.
– Ну пока.
Домой Вагон бежал.
Куда звонить в таких случаях?
Полиция в районы не заезжает. На происходящее в районах закрывают глаза. За колючую проволоку загоняют только убийц, так какая разница, что у них там творится?
Только в случаях массовых беспорядков вызывают гвардию. Такое случалось лишь пару раз, в местном районе В3 и одном из столичных.
У Вагона не было никаких связей.
Но были у Вьюка!
Он – довольно общительный малый. Ну, для пыша. По молодости знакомыми обзавелся, вроде, даже с майором, другом дядьки, водку пил… Возможно, он бы смог упросить кого‑нибудь приехать в район, например, с поисковыми собаками?
Вдруг с Катей что‑то случилось!
Вагон оббежал три улицы – может, Катя гуляет?..
Снова вбежал в «Георгину» – попросил телефон, набрал домашний. Вымолил, чтоб Вьюк поднялся к Кате. Свет не горел, дверь заперта.
Вагон заглянул в каждый переулок в радиусе семисот метров. Замер, обессилел. Да и понял, что бессмысленно. Глупо звать Катю, если ее уже задушили…
На ее целомудрие покушались и не‑пыши, а тут… Никакая бутылка ее не спасет! Пыши в гневе становятся невероятно сильными, жестокими.
Он побежал домой. К Вьюку, который знает людей, которые знают людей, у которых есть поисковые собаки.
Вагон хотел кричать с порога, но Вьюк его остановил.
– Катерина нашлась, – коротко сказал он, макая печенье в черный чай.
– Как? Что? ГДЕ?
– Про «когда» не забудь, – усмехнулся доцент. – Прислушайся.
Вагон послушался.
Замер на одном месте, сжимая ключи в левом кулаке, под мышкой –пластиковую бутылку молока. Всю поисковую экспедицию он не выпускал ее.
Очевидно, «свидание или типа того» прошло успешно.
Катюша издавала звуки такие громкие и сочные, какие не в каждой порнушке услышишь. Вагон, словно сомнамбула, добрел до дальней стены, приложил к ней ладонь. Стена отдавала в такт Катюшиным крикам.
– И давно они?..
– Минут двадцать. – Вьюк немного подумал, разглядывая свои тонкие пальчики в крошках, потянулся за второй печенюшкой. – Что‑то не замечаю твоей радости.
– Радости?! – вскричал Вагон. Слог «ти» удачно совпал с концовкой сладострастного «Господи‑и‑и».
– Катерина нашлась. Не с перерезанной глоткой в переулке, а в своей квартире в весьма комфортабельной для себя обстановке. Очевидно, она получает удовольствие от этого вечера.
Вагон поставил молоко в холодильник.
Попыхтел, зажимая уши. Катюшины звуки и мужские дадетканья сбивали ход мысли.
Он скинул куртку, повесил на крючок. Пригладил ободок облезлого меха на капюшоне.
Вьюк невозмутимо болтал ногой в тапочке и пил чай, будто ничего необычного не происходило.
Вагон потянулся к пачке с печеньем. Он купил ее вчера.
– Руки помой, – шикнул сосед.
– Не хочу.
Вагон захватил всю пачку, демонстративно всунул грязными руками в рот целое печенье. Снова надел куртку.
– Пойду погуляю, –сообщил он, давясь крошками и обидой.
Вьюк его не остановил. Отряхнул руки и допил спокойно чай. Почитал книгу, проверил работы студентов.
***
При всей своей нудности принципиальным преподавателем Вьюка не назвать.
Душным, вредным, злопамятным – да, бесспорно, но с кодексом преподавательской чести и неприступности он поступался легко, нужен был лишь достойным повод, достойный хитрец.
В государственном университете имени Такого‑то действовала балловая система – каждый предмет оценивался целым рядом работ на протяжении всего курса, а не одного единственного дня с устным экзаменом. Пятерки получали усердные и приходящие на лекции, а не мастера риторики в экстренных ситуациях.
Как уже говорилось, пышам запрещено пользовать интернетом, то бишь никакой электронной почты. Работы писались в зеленых тетрадках в клеточку, доклады сдавались на разлинованных листочках А4.
Тем, кто умудрялся прятать в обложки тетрадей купюры, Вьюк накидывал один балл. Максимум – два балла.
Вместо двойки – четыре.
Два годных предложения вместо эссе на шесть страниц – твердая тройка.
Честно, разумно, не слишком щедро, но справедливо.
На экзамене Вьюк не валил тех, кто не раскошеливался, оценивал всех по единым критериям – презрительно‑снисходительным.
Билеты Вьюк не любил – слишком долго, муторно, и целая толпа в очередь на пересдачу. Тесты же легко списать с телефона, а телефона у Вьюка не было, он завидовал. Меньшее зло – билеты. Так страдали все.
Расколоть скорлупку души смогли только двое – Арина Новолова и Кирилл Джроханов. Только они получали автомат.
Вьюк – отличный специалист своей области, он вел разные предметы на протяжении всего обучения. Подружиться с ним полезно – оба студента это поняли.
Арина – девица наблюдательная.
