Его Луна, или Планета мечты
– Лишнего кинжала не найдется? – уточнил Эванеску у принца.
На что тот повернулся и с полнейшей искренностью спросил:
– Зачем тебе? У нас охраны десять человек. Считай, мы просто едем на небольшую конную прогулку.
Мараик скрежетнул зубами, теперь стало ясно, что принц ему все‑таки полностью не доверяет. Ладно, как говорится, еще не вечер, втираться в доверие Шустеру не привыкать.
Отряд ехал слаженно и практически бесшумно. Сначала по уже знакомой дороге, затем, свернув в лес, по проселочной. Темп принц задал не слишком быстрый, поэтому Шустеру было несложно держаться в седле. Хотя… Алекс уже предвкушал, какой раскорякой он встанет завтра с постели, с непривычки‑то.
Лес, обступающий дорогу, выглядел словно гигантская нависающая волна. С той лишь разницей, что она не заканчивалась. Лунный свет сюда практически не проникал, едва‑едва попадая в щель межу почти сомкнутыми над дорогой зелеными гребнями. Шустер ни черта не мог рассмотреть и уже множество раз пожалел, что не захватил с транспортника рюкзак с самым необходимым. Прибор ночного видения сейчас бы пригодился, как никогда.
– Далеко до границы? – шепотом спросил Эванеску, стараясь, чтобы его голос не сильно выделялся на фоне шелеста листьев, потрескивания насекомых, уханья совы и других естественных звуков.
– Мы едем по ней, – так же тихо ответил Анарион, жестом приказывая молчать.
Еще около получаса отряд продвигался в тишине. Потом ведущий поднял руку, призывая остановиться. Из‑за темноты и своего места в середине колонны Шустеру было не разглядеть, что там впереди происходит. Но, увидев, что Анарион спешивается, он тут же спрыгнул следом. В кольце охраны они с принцем прошли вперед процессии. В тусклом свете луны на дороге лежало четыре трупа.
Глава 7
Видимо, здесь была засада, потому что, судя по позам и лицам, нападения князь с отрядом не ожидали. Всего один из охранников успел выхватить кинжалы. Князь Серебряного Ручья был убит прямым попаданием стрелы в сонную артерию. Один из телохранителей – тоже стрелой в горло. Повреждения двух оставшихся не были такими явными, но изломанные тела намекали на ту самую уловку с воздушными пассами, которую Шустеру уже удалось увидеть при посадке.
– Эти двое убиты с помощью Силы, – ответил принц на невысказанное Эванеску предположение. – Значит, нападавшие не бродячая банда, а такие же эльфы. Скажите, лорд, как часто князь самолично выезжал на осмотр границ? – обратился Анарион к сопровождающему отряд управляющему Серебряного Ручья.
– За многие годы впервые, – сокрушенно пробормотал тот, не сводя взгляда с трупов.
– А сколько обычно человек в патруле?
– Шесть…
– Смотри, Мараик, князь впервые за долгое время отправляется в дозор сам, причем всего с несколькими людьми. Один из которых – начальник стражи, а значит, с особо приближенными. Что бы ты подумал?
Вывод напрашивался сам собой, Шустер его и озвучил:
– Что князь намеревался с кем‑то встретиться на границе и переговорить строго конфиденциально.
– Во‑от! И это в тот день, когда как раз прилетаешь ты. Но князь мчится во весь опор не на встречу с много лет назад пропавшим племянником, а совсем в другую строну, в объятья смерти, – по лицу рассуждающего принца скользили ночные тени, что делало его облик значительно старше. – Я бы предположил, что твоему дядюшке нужно было срочно с кем‑то поделиться информацией или посоветоваться… И на границе с Ясеневым Лесом я вижу только одного претендента – его захватчика Бериана Морвэна. Конечно, без доказательств, это лишь мои домыслы, но король о них непременно узнает… А сейчас грузите трупы на лошадей и давайте выдвигаться назад.
Обратный путь занял больше времени. Хотя, возможно, потому, что Шустер с непривычки уже изрядно отбил задницу о седло и только и мечтал о том, как оказаться где‑нибудь в горизонтальном положении и отрубиться. Судьба «дядюшки» его волновала меньше всего, хотя… если принц прав и князь Серебряного Ручья был в сговоре с убийцами семьи Мараика, не удивительно, что Эванеску дал деру. Тогда он тут был не жилец. Теперь же Шустер со своим опытом, навыками и поддержкой принца, пожалуй, очень даже сможет здесь развернуться. И как будто в подтверждение его мыслей Анарион с усмешкой произнес:
– А ты, Мараик, я посмотрю, везунчик! Не успел на родину вернуться, как на тебя тут же и второй титул, и земли свалились. Что смотришь? У князя две дочери. Если б старшая была замужем, то титул и земли перешли бы ее мужу. А сейчас ты единственный наследник по мужской линии. Так что выезд в столицу на пару дней придется отложить.
В итоге в Ручье пришлось проторчать целых три дня. Разместили Эванеску с его командой, как дорогих гостей, во дворце. Если кто‑то и был не согласен, что титул и власть достанутся проходимцу, то, видя явную поддержку принца, высказываться не отважился. С сестрами Мараик встретился прямо перед похоронным обрядом. Младшая – двадцати с небольшим, худая, как соломинка, и неказистая, как подросток, шла сразу за носилками с телом отца. Судя по ее распухшему носу и красным отекшим глазам, все последние сутки она без устали рыдала. Старшая, довольно упитанная грудастая девица, была, с виду всего на пару лет младше Эванеску. Пожалуй, лицо Вестеле, так звали девушку, было очень даже миловидным. Может, еще и потому, что, в отличие от сестринских, ее глаза были абсолютно сухими. Мараик удивился, что столь родовитая барышня до сих пор не замужем. По меркам этого мира Вестеле уже была старой девой. И он не преминул уточнить это у принца. Тот лишь пожал плечами.
– Не хотела. Отвергала всех претендентов. Что тут отец сделает? Заставлять у нас не принято.
Вот оно что. Забавно. Мараику‑то показалось, что девица периодически поглядывает на него каким‑то странным взглядом. Сначала он это воспринял как интерес к своей персоне, а сейчас задумался, не его ли винит сестрица в смерти отца? Как‑то не мечтается проснуться с кинжалом в горле. Хотя зачем такие сложности? Гораздо проще подсыпать какой‑нибудь местный стрихнин в еду. И Эванеску пообещал себе вплоть до отъезда питаться в городских тавернах.
Церемония прощания с князем шла долго. Сначала тело на носилках, украшенных цветами, несли через весь город, и к процессии присоединялись всё новые и новые эльфы, каждый из которых клал на покойника свой цветок. Вскоре на носилках образовался целый стог, из которого с трудом проглядывало белое, ссохшееся после смерти лицо.
Носилки в итоге поставили на специально сооруженный постамент на главной площади, вокруг которого собрались знатные эльфийки и так же долго пели какие‑то заунывные песни. Мараик уже с трудом сдерживал зевоту, когда наконец цветы убрали и, торжественно отнеся их к реке, пустили по течению. Тело же князя было предано огню, и с того момента, как зажегся факел, до полного затухания пламени вся площадь простояла в мертвой тишине, выражая свое почтение усопшему. А было ли за что его уважать? Мараик опять вернулся к мыслям, не причастен ли был дядюшка к гибели его семьи. Тьфу ты, семьи Мараика, конечно же, последнее дело – настолько вживаться в роль, чтобы начать себя с ней путать. Ему, конечно, нет никакого дела до той истории, но вот если этот Бериан Морвэн решит его устранить… лучше в любом случае действовать на опережение. И хорошо бы с помощью принца получить назад свой бластер и еще кое‑какое вооруженьице с корабля…