Его отражение

Глава 7

 

Сейчас

– Ева

– Даниэль, нужна твоя помощь, − Ева прижала телефон к плечу и налила себе кофе, − не отвертишься, так и знай!

− Я весь твой, милая. Только не заставляй снова выбирать между двумя одинаковыми платьями, − друг хохотнул, припоминая прошлый шоппинг.

− Они не были одинаковыми! – закатила глаза и достала из холодильника молоко, − в этот раз нужна профессиональная помощь. Требуется поснимать крутых ребят. Творческая съёмка, идеи нет пока, но мы быстро накидаем.

− Кто они?

− Рок группа молодая и талантливая. Нужно сделать им хороший контент, но не привычно безликий, а как ты умеешь. Да что рассказываю! Ты у меня талант и скучных кадров вообще не делаешь, − похвалила друга, зная, что он польщено заулыбался.

− Ну да, я такой, − согласился тот, − а почему ты этим занимаешься?

− Потому что съёмка – будущий материал для курсовой. Я решила, что хочу этих музыкантов. Была на концерте, понравилось. Молодые, красивые, горячие. Словом, надо брать!

− Так только конец июля, какая курсовая?!

− Уже получила задание. Ты же знаешь, учусь как попало, − рассмеялась Ева, вспомнив свою программу, которую тащила экстерном, − словом, поможешь или мне другого фотографа искать?

− Я тебе найду! Неделю сидеть не сможешь! – пригрозил Дан, − конечно, я в деле. Скинь материалы по этим твоим талантливым и свои намётки. Посмотрю, подумаю, что с ними делать.

− Люблю тебя, − чмокнула воздух Ева и отключилась.

План злодейки готов, но воплощение задерживается на две недели, так как нужно доработать детали. А если быть честной – просто трусила, оттягивая момент икс. Кроме прочего, Ева всеми силами избегала нового соседа. Да, теперь милостью Алессандры, есть весьма материальная компания. Вечерами появляется Эрик, пытается ввинтиться в личное пространство и вызвать на откровенный разговор. Ева успешно игнорировала призрака, кроме одного раза в первый совместный вечер.

 

Дело было на кухне. Ева готовила ужин, когда явился Покровский:

− Я должна жить… − сквозь зубы, − с тобой?!

− А тебя что‑то смущает. Мы неплохо делили одну территорию, − хмыкнул Эрик, намекнув на свой пентхаус. Строго говоря, его гардеробная до сих пор занята вещами Евы, вытеснив хозяина.

− Смущает? – недобро улыбнулась и плавно шагнула ближе, чтобы полить его сарказмом: – Нет, что ты! Всегда мечтала терпеть мерзкий характер на своей территории. Нарожать кучу детишек, купить минивэн и прощать тебе вереницу любовниц!

– Ну, зачем такого уродца покупать, – хмыкнул паяц, смех так и рвался из него, – я подарю Rolls‑Royce и водителя. За кучу спиногрызов ты достойна большего. А что до любовниц, так если жена все время беременна, то мужа можно понять.

– Эрик, дьявол тебя сожри, как же бесишь! – чуть не зарычала, – не хочу иметь с тобой ничего общего!

– Хм… а только что говорила о детишках. Вы девушки такие непостоянные! Ладно, не пыхти, сделаем одного захребетника и отдадим бабуле на воспитание! Лет через десять.

– Материален, говоришь? − Внутри закипала лава, ярость разлилась по венам мгновенно. Ева хищно ухмыльнулась и снова плавно шагнула ближе.

Эрик иронично вскинул бровь, подначивая. Правда совсем не ожидал того, что она сделает в следующую секунду. Металлический поднос стоял на рабочей поверхности, возле плиты. Момент, когда он полетел в лицо, парень пропустил. Ева молниеносно нанесла удар с оттяжкой, и замахнулась снова. Боли не было, но глубочайшее потрясение притормозило реакцию, и кухонная утварь с неженской силой, ещё раз опустилась Эрику на голову.

− Сволочь! Урод! – где‑то глубоко внутри адекватность удивилась: откуда несвойственная Еве вспышка злости? Пришла догадка – откат после недавнего запрета эмоций. Несколько дней ещё могут случаться вот такие эмоциональные всплески – от радости до меланхолии, от абсолютной невозмутимости до кровавой пелены ярости. Но сейчас момент ощущался прекрасным – разрядка, чудесная кульминация.

Третьего удара не последовало, Эрик исчез в лёгком мерцании, а Ева по инерции споткнулась и едва не упала. За её спиной снова появился бывший, отобрал поднос, обездвижил и прижал к себе. Дёргаться и сопротивляться бесполезно – впечатление такое, будто парень стал сильнее, чем при жизни. Как тисками сдавил.

− К твоему сожалению, я не чувствую боли, детка. И причинить вред не выйдет.

− Ты пытал меня, − шипение вырвалось из горла, вместо привычного голоса, − несколько месяцев отравлял жизнь! Заставил думать, что теряю рассудок! Издевался и наслаждался моими муками.

− Ты убила меня, Ева, − шепнул у самого уха, и её обдало лёгким морозом.

− Считаешь что зря? – ехидно уточнила горящая ярость, − по‑моему, сделала миру одолжение.

− Врёшь. Ты так не думаешь.

− Не решай за меня, что мне чувствовать, Покровский! Если раньше я мучилась и винила себя, то сейчас… − Ева сделала паузу, чтобы вдохнуть, у неё жгло лёгкие, язык и даже глаза, − сейчас уверена, что ты заслуживал своей участи.

− Всегда такая категоричная, когда злишься, − засмеялся, от этого звука, по спине побежали мурашки, а лава вскипела вновь: снова ярость или уже возбуждение? Он уткнулся носом в её макушку, вдохнул и тихо продолжил: – раньше после ссоры у нас всегда был потрясающий секс. Помнишь? А потом мы сбегали на край света. Не забыла наше северное сияние, фьорды Исландии, Гранд Каньон и Йеллоустон? Весь мир только наш, Ева, помнишь? Я знаю, каждый миг живёт в твоём сердце, каждое прикосновение, фото, запах… Вижу гораздо больше, чем думаешь, родная. В том числе и те рисунки, которые хранишь, и чувства от которых бежишь.

− Отпусти меня, − тихое безликое требование в ответ, Ева поверхностно дышала. Каждое его слово возродило воспоминания, − мне неприятно. Ты же это тоже видишь, верно?

– Врёшь. В первую очередь себе, – Покровский разжал руки, позволил отойти. В синей радужке светились искорки, а в зрачках волновалась тьма. Ева не могла прочесть мысли, но знала – не отступится и не отпустит.

Инцидент завершил свист чайника. Эрик отвернулся, выключил огонь и стал заваривать чай, достал её любимую чашку: большую, чёрную матовую, с золотистым знаком даров смерти.