Эхо Мертвого озера

На леденящую долю секунды, забыв все наставления психолога, я вспоминаю, как сидела в запертой комнате рядом с женщиной с такой же нечеловеческой му́кой в глазах. Как обнимала ее, пока она истекала кровью в мучительной агонии. Кто‑то должен был быть с ней. Чувствую, как на меня накатывает сначала горячая волна, а потом холодный прилив тошноты. Нет. Это в прошлом. Это совсем другое дело. Забудь.

Пэтти сжимает мою ладонь, возвращая в настоящее.

– Спасибо, – шепчет она, убирает руку и вытирает глаза, прежде чем вздохнуть и изобразить вежливую улыбку. – А теперь могу я предложить вам чай со льдом?

Переход резкий, но, похоже, необходимый. Переключиться на привычное южное гостеприимство – единственный способ не рухнуть в бездну боли. Пэтти явно нужно побыть одной, чтобы прийти в себя, и я киваю.

– Было бы чудесно, спасибо.

Пока она достает из холодильника стаканы и кувшин, я вынимаю свои папки и блокнот. И беру свой телефон.

– Не возражаете, если я включу диктофон? Мне легче работать, когда не нужно записывать, и я могу сосредоточиться на вашем рассказе.

Я умалчиваю, что это к тому же позволяет мне сосредоточиться на людях, на их манере разговора. Сразу заметно, если они нервничают или путаются в показаниях.

Клифф кивает, а Пэтти ставит перед нами стаканы. Из вежливости делаю глоток и приступаю.

– Итак, – обращаюсь я к обоим, – расскажите, что произошло.

Знаю, что они повторяли эту историю тысячу раз и никогда не перестанут переживать ее заново. В этот момент я задумываюсь, насколько сильна до сих пор эмоциональная связь между словами и описываемым ими событием. Или теперь это просто слова?

– Утро было самым обычным, – начинает Пэтти. – Кажется, Джульетта встала немного пораньше, но, в общем, ничего особенного. Она собиралась встретиться с подругами, как почти каждый день.

– Какой у нее распорядок дня? Она принимает душ по утрам? Красится? Выбирает, что надеть?

Губы Пэтти подергиваются в отдаленном намеке на улыбку.

– Да уж, не приведи господь… Сорок пять минут на душ, еще тридцать на прическу. Она уделяет внимание каждой мелочи, понимаете? Заколки, очки от солнца, туфли, побрякушки… Всегда собирается так, будто сегодня у нее фотосессия для «Вог».

Конечно, я видела ее фотографии – тысячи селфи, и одиночные и групповые. Джульетта обожает «Инстаграм», «Вотсап» и «ТикТок». У федералов целая папка с ее снимками из соцсетей. Я бегло просмотрела их, но собираюсь привлечь Ви и Коннора. У Коннора одна точка зрения, у Ви другая.

– Она завтракала?

– Только апельсиновым соком, – отвечает Пэтти.

– Ей утром звонили? Присылали сообщения?

Пэтти закатывает глаза.

– Господи, да ей все время шлют. – Она издает звук, отдаленно напоминающий смех. – Наверное, не один десяток до того, как она вышла из дома.

– Кто ушел из дома первым?

Пэтти ненадолго замолкает: вопрос неожиданный.

– Клифф ушел на работу. А Джульетта – почти сразу после него, минут через пять.

– Пешком? На велосипеде? Или ее кто‑то подвез?

– Пешком. Ей нужно было на другой конец улицы, встретиться с подругами.

Пока что показания не отличаются от тех, что я уже читала. Словно запись, повторяющаяся один в один.

Затем Пэтти добавляет:

– Я вытирала посуду. Потом подошла к двери. Джульетта прошла по улице и встретилась с Мэнди и Уиллой. Сама не знаю, зачем я решила посмотреть. Просто так.

– Что‑нибудь показалось вам странным? – продолжаю расспросы. – Девушки ни на кого не смотрели? Кто‑нибудь вел себя необычно?

Она качает головой:

– Нет. Все как обычно. Они повернули за угол. А потом все вернулись домой, кроме Джульетты…

На мгновение ее глаза затуманиваются, и я знаю, что именно она представляет: как Джульетта выходит из‑за угла в конце квартала, улыбается и возвращается в ее жизнь, словно никогда не исчезала. Эта фантазия помогает Пэтти не пасть духом. Но мне придется разрушить эту фантазию.

– Когда вы забеспокоились? Почему решили проверить, как она?

– Около четырех я послала ей сообщение, чтобы она забрала в аптеке лекарства для меня, – говорит Пэтти. – Она должна была вернуться домой не позднее семи, но не пришла, и я стала звонить ее подругам. И Мэнди, и Уилла ответили, что Джульетта бросила их и уехала с каким‑то своим знакомым парнем примерно в полшестого. С тех пор они ее не видели.

В дверь осторожно стучат. Я вздрагиваю с опаской: вдруг это Коннор или Ви. Клифф встает, чтобы открыть. Когда он возвращается, за ним идет девушка лет пятнадцати‑шестнадцати – с белой кожей, с длинными блестящими черными волосами, которые лежат так ровно, словно она их только что пригладила. Подростком я всегда завидовала таким волосам. Увидев меня, гостья нервно теребит пальцы.

– Ой, – говорит она. – Простите, не знала, что вы не одни…

– Это миз Проктор. – Пэтти берет девушку за руку и усаживает за стол. – Она приехала помочь нам найти Джульетту. Миз Проктор, это Мэнди Стрикленд, одна из лучших подруг Джульетты.

Конечно, я читала ее показания и собиралась поговорить с ней, как только появится возможность. По счастливой случайности она появилась здесь как раз тогда, когда мы говорили о ней.

– Привет, Мэнди. Как дела?

Девушка пожимает плечами, и становится еще заметнее, как она сутулится. Какой бы Мэнди ни была раньше, сейчас она выглядит подавленной. Это заметно даже по одежде: старая серая футболка, поношенные шорты, потертые кожаные сандалии. Никаких украшений на руках. Золотая цепочка на шее прячется за вырезом футболки.

Единственное, что бросается в глаза, – свежий маникюр и педикюр: лак отливает зеленым. Это заставляет меня присмотреться повнимательнее, и я замечаю еле заметный макияж вокруг глаз. Все это явно неспроста.

Клифф молча предлагает девушке чай со льдом, и она жадно пьет, сжимая стакан обеими руками.

– Мэнди время от времени заглядывает проведать нас, – Пэтти кивает и поглаживает гостью по плечу. – Мэнди, мы как раз говорили про тот день, когда пропала Джульетта. Ты не против еще раз вспомнить, как все было? Что тогда произошло?

Мэнди делает судорожный глоток, поспешно ставит стакан на стол – так что позвякивает лед – и сцепляет пальцы.

– Ну, мы встретились с Джульеттой на углу, как обычно, и ненадолго зашли в скейт‑парк…

– Ты, Джульетта и Уилла? – перебиваю я. Она кивает.

– Вы все катаетесь? – спрашиваю ее. В показаниях упоминался скейт‑парк, но ни слова о скейтах.