Элиза и ее поклонники
Элиза зашлась звонким смехом. Книжонка, которую она держала, выпала из ее рук и очутилась на полу. При этом одна из страниц отделилась от остальных.
– Какая ты неосторожная! – укоризненно произнесла Анна, подбирая листок, отлетевший на середину комнаты.
– Это не моя вина, – возразила Элиза. – Страница наверняка была уже оторвана. Дай‑ка взглянуть… Послушай, да ведь это вовсе и не страница книги!
– А что же? – полюбопытствовала Анна.
– Письмо. Или часть письма. Конец. Начало, надо полагать, тоже где‑то здесь. Давай‑ка поищем.
Подруги пролистали книжонку и даже встряхнули ее, перевернув, чтобы все, что было вложено между страницами, выпало. Однако найти больше ничего не удалось.
– Тогда прочтем хотя бы это, – прошептала Элиза. – Слушай:
…с мечтою о твоих поцелуях прижимаюсь горячими губами к ледяному оконному стеклу, силясь охладить страсть, владеющую мной. О, как бы я хотела бежать к тебе! Сие, увы, невозможно, mon amour[1], но сердцем я всегда с тобой. Ночью, едва я закрою глаза, мне снятся наши тайные свидания.
– Тайные свидания? – лукаво усмехнулась Анна. – Переписка обещает быть увлекательной!
– Слушай дальше, – возразила Элиза и продолжила:
Возвращайся скорее. Мы найдем способ уединиться. Я знаю место, где нам никто не помешает. Предчувствую, как твои губы тронут мою шею, грудь и маленькую родинку на бедре, а потом ты… Я томлюсь в ожидании минуты, когда твое горячее дыхание коснется всего того, что я так ревностно оберегаю от чужого взгляда. Живу надеждой на твои поцелуи.
В последние дни выпало много снегу, и все непрестанно сетуют на холод. Но я знаю: близится весна, и солнце скоро растопит лед, как огонь нашей страсти некогда растопил твою внешнюю холодность.
Возвращайся, mon amour! Возвращайся скорее!
Тебя ждет твоя
Minou[2]
– Мину? Ты знаешь, кто она? – спросила Анна.
– Нет. Возможно, это ласковое прозвище, – предположила Элиза. – Но слушай: есть еще постскриптум:
P. S. Моя кошечка ужасно стосковалась по твоим нежным рукам и по твоему…
– Чему? – в недоумении произнесла Анна.
Элиза посмотрела в ее широко раскрытые глаза.
– Не знаю. Может быть, поцелую? Не могу разобрать: здесь буквы расплылись.
– Дай‑ка посмотреть. Гм… И правда, прочитать невозможно. Может быть, на это место упала слеза? Слеза любовной тоски? – Анна вздохнула. – Кто же все‑таки написал эти строки? Откуда у вас эта книжечка, из которой выпало письмо?
– Трудно сказать. Часть библиотеки перешла к нам во владение десять лет назад вместе с домом. К тому же тетя Берта часто оставляет у нас те книги, которые уже прочла. Да еще papa велел переслать сюда кое‑что из нашего замка. Многое привез Юлиус, но он, сколько мне известно, стихов не читает.
– Гляди‑ка: бумага по краям слегка пожелтела. Почерк красивый, однако старомодный. Быть может, этот листок пролежал здесь с полвека, и Мину уже давно умерла, как и ее возлюбленный?
– Свиделись ли они?
– И что с ними стало?
– Ясно одно: Мину любила его всем сердцем, – заключила Элиза со вздохом. – И… э… Я думаю, их любовь не была целомудренной.
Анна тихонько усмехнулась и перечла:
– Твое горячее дыхание коснется всего того, что я так ревностно оберегаю от чужого взгляда… Непохоже, чтобы они были одеты.
Элиза плотно сжала губы, силясь прогнать от себя те образы, которые вдруг возникли в ее уме, а Анна между тем продолжала:
– «Твои губы тронут мою шею, грудь и маленькую родинку на бедре…» Вообрази, каково это – ощущать такое?
– Горячо, – вдруг вырвалось у Элизы: от одной мысли о подобной близости с мужчиной ее обдало жаром. – Горячо внутри, даже когда снаружи зимний холод. Я думаю, это чудесное чувство.
– А что, если получателем этого письма был твой отец в молодые годы?
– Ну скажешь тоже, Анна! Отдай! – воскликнула Элиза, забирая у подруги листок.
Разумеется, столь пылкие строки не могли быть адресованы papa, ведь он такой серьезный и строгий. Какое нелепое предположение!
– Если возлюбленный этой Мину не твой отец, то, вероятно, он бывший владелец этого дома, – продолжала Анна. – Тебе что‑нибудь известно о бывших хозяевах?
– Нет.
– Ах, да не будь же такой!
– Какой такой?
– Сердитой.
– Я вовсе не сержусь, – отвечала Элиза. – Я размышляю. Видишь ли, я уже давно подумываю о том, чтобы самой написать роман, и надеялась найти здесь, в Бадене, время и вдохновение, необходимое для сочинительства. Мне кажется, что это письмо не случайно попало ко мне в руки. Это знак. Как, по‑твоему, не сделать ли мне Мину героиней моего романа? Я использую подлинные ее слова, чтобы они задали книге тон и придали достоверность. Повествование будет полностью состоять из писем. Выйдет история большой любви, рассказанная самими действующими лицами, из которых каждый смотрел на нее по‑своему…
– Элиза! Как славно ты это придумала! – воскликнула Анна чуть не с благоговением. – Напиши, непременно напиши! Ты всегда прекрасно умела сочинять!
[1] Моя любовь (фр.).
[2] Кошечка (фр.).
