Это был конец Августа

Бросаю сумку на диван и разворачиваюсь к мужчине с запахом лета.

– C’est magnifique (франц. «здесь красиво»). – говорит он, смотря прямо мне в глаза.

Так и знала, что мне понравится его французский.

– Merci.

Не совсем понимаю, как оказываюсь в его объятиях, но его губы находят мои. Одна его рука путается в моих волосах, а вторая прижимает к себе за талию.

Обхватываю его руками за шею и встаю на носочки, чтобы быть ближе.

Внутри меня не оживают бабочки.

Не взрываются фейерверки, которых я ждала.

Простое тепло. Одно бесконечное, всепоглощающее тепло.

Колени не дрожат.

Сердце не выпрыгивает.

Я чувствую его тело своим, чувствую его вкус на своих губах, и он кажется мне знакомым. Как если бы мы уже делали это раньше много раз. Его щетина царапает мне подбородок, и эти ощущения тоже почему‑то не ощущаются как новые. Словно странное дежавю.

Я разрываю поцелуй.

– Это ошибка. – тяжело дышу ему в губы. Он рассеянно кивает, и я снова притягиваю его к себе. Мне нравится, как его язык ласкает мой. Неторопливо. Уверенно. Словно он знает наизусть каждую клеточку моего тела.

Снова отрываюсь от него.

– Я…я только вчера рассталась с парнем. – шепчу, ища глазами его синеву. – Не думаю, что…

Тристан выпускает меня из объятий, тяжело дыша.

– Не думаю, что это правильно. – заканчиваю, шумно выдыхая.

Увеличиваю расстояние между нами.

– Прости. – хрипло говорит он.

– Не за что извиняться.

– Нет, есть за что. – возражает он, качая головой, и опускает взгляд. – Я не был до конца честен с тобой. Ты права, это было бы ошибкой.

– Хочешь выпить?

Он кивает, и я тут же разворачиваюсь в сторону кухни.

Странный вечер. До чего же странный вечер.

Достаю вино из холодильника, два бокала из шкафчика и ставлю их на столик. Тристан проходит на кухню, потирая рукой шею, и я ловлю себя на мысли, что даже само его присутствие в моем личном пространстве ощущается знакомым.

Дикость, но это так.

– У тебя есть сыр? – спрашивает он.

– Да, – киваю себе за плечо. – В холодильнике.

Опускаюсь на один из двух стульев за столом и открываю бутылку.

Тристан быстро находит дощечку, нож, сыр и присоединяется ко мне.

Я разливаю вино. Он нарезает сыр.

Ловлю себя на мысли, что до этого момента никогда не приводила к себе едва знакомого мужчину. Но есть в Тристане что‑то такое…Не знаю. Похоже на то самое чувство, когда ты наконец натягиваешь любимую пижаму после тяжелого дня. Уют. Безопасность.

– Совсем недавно я расстался с девушкой. – признается он, откладывая нож в сторону, и откидывается на спинку стула.

Я придвигаю ему бокал и делаю глоток из своего.

– Почему ты рассталась с парнем? – спрашивает Тристан, не глядя на меня.

Вздыхаю, наблюдая за тем, как вино плещется в бокале.

– Он мне изменял. Месяцами. А может и с самого начала. – правда дается легко, как дыхание. Тристан первый, кому я об этом рассказываю. Если мои братья об этом узнают, все закончится кровавой бойней. Но меня больше волнует не это. А сам факт того, что я так спокойно об этом говорю. В смысле, я разве не должна плакать? Чувствовать предательство? Унижение? Все те стадии, которые проходишь после расставания?

– Долго вы были вместе? – он берет бокал, нахмурившись.

– Год.

И даже облегчения нет. Скорее разочарование. Сожаление. Целый год коту под хвост.

Тристан с горечью вздыхает и отпивает вина. Я отправляю в рот кусочек сыра.

На улице за окном раздается громкий смех. Наши взгляды встречаются.

– Я изменил. – он делает глоток, а мое тело замирает. – С девушкой, которую любил…люблю.

Не знаю, как реагировать и что говорить. Получается, я та, кому изменили, а Тристан тот, кто изменил. Удивительно, но при всех этих обстоятельствах я его не осуждаю. Просто вижу по его глазам – в той истории много боли, много сожалений. Не как у меня.

– Я начал отношения, чтобы забыть. – продолжает он тихим низким голосом. – Думал, что смогу забыть.

– Но не смог.

Он кивает, и мы оба пьем.

Я не пытаюсь узнать больше. Тот факт, что Тристан был в отношениях с той, кого не любит, говорит о многом. И громче всего о том, что есть та печальная часть, где он не смог быть с той, кому принадлежит его сердце.

– Никто в ресторане не знает, что мы расстались. – признаюсь я.

На его губах появляется грустная улыбка.

– Я никому не рассказывал о том, что случилось.

Мы снова пьем. Оказывается, мы оба сегодня хотели забыться. Так или иначе.

Понемногу тишина между нами становится успокаивающей. Настолько, что мне начинает казаться, будто мы знаем друг друга много лет.

– Знаешь, в чем ценность ночных разговоров? – спрашиваю я, крутя в руке бокал.

Тристан отрицательно качает головой. Его губы снова складываются в едва заметную улыбку.

– Ночь забирает все секреты с собой. – откидываюсь на спинку стула и смотрю на него. – Ночью можно говорить, что угодно.

На его лице появляется одобрение.

– Ночные разговоры самые откровенные.

Киваю, делая глоток из вина.

Тихо. Так тихо и спокойно на душе.