Если буду нужен, я здесь
Врет еще постоянно. Я такой лгуньи в жизни не встречал! Хотя я и могу понять, как на современную девочку давят патриархальные обычаи семьи. Ей и погулять хочется, и в клубы‑рестораны с подружками выбраться. Куда ее, конечно, не отпускают. И тогда… О‑о‑о, как она выкручивается! Родители не успевают снимать лапшу с ушей, с такой скоростью она им ее навешивает. Ты куда, Лалочка? А дальше следует полет фантазии, которому бы позавидовал самый упоротый сказочник.
Я в силу своей работы невольно в курсе многих ее секретиков. Однажды Ла‑ла‑ла даже принимала участие в весьма специфическом танцевальном конкурсе. Я когда ее в высоких стрипах на шнуровке увидел, не поверил своим глазам. Конкурс проходил в моем клубе, и организаторы в последний момент уломали меня заменить кого‑то из заболевших членов жюри. В общем, все шло по плану, пока она со своей командой на паркет не вышла. Никто, конечно, не раздевался, конкурс был не про то, девочки показывали уровень мастерства и только, но я все равно охренел. Предполагалось, что Лала без особого успеха занимается народными танцами. Ну, в принципе, не поспоришь. Народ такое любит, ага. Аж слюни у народа текут. Увидела меня, разнервничалась. А в перерыв первым делом ко мне прибежала.
– Ты че творишь? – сощуриваюсь я.
– Ничего такого! Уж кому как не тебе знать, что это просто спортивный танец!
– Лала, если бы ты сама в это верила, то не стала бы меня просить не рассказывать твоему брату о случившемся, – устало вздыхаю я. – Ты же за этим пришла, не так ли?
– Да! – буквально выплевывает. – Не говори ему. Пожалуйста. – Это уже чуть не плача. Понимает ведь, как ей попадает. И все равно дичь творит.
– Ты хоть представляешь, что будет, если отец узнает, чем ты занимаешься? Трясешь прелестями перед мужиками…
– Это спорт! – кричит она. – И ни перед кем я не трясу. Я для себя занимаюсь. – Сдувается.
– Тогда чего ж ты на конкурс поперлась?
– Одна девочка заболела. Я заменила, чтобы не подвести коллектив.
Сидит размалеванная вся. Сама, блядь, невинность. Огромные глаза из‑за стрелок еще больше кажутся. Или это из‑за слез, что Ла‑ла‑ла едва сдерживает? Не представляю, как в ней сочетается эта совершенно детская невинность с откровенной пошлостью. Стараюсь не смотреть в глубокий вырез декольте. Эта малышка – сестра моего друга. Девчонка без мозгов. А то, что у нее тело женщины, ровным счетом ничего не значит.
Потому что:
– Какого черта она так вырядилась? – сощуривается Марат, глядя на Лалу. – Тоха, рот закрой! Ты на мою сестру вообще‑то пялишься! – Фух, ну, слава богу, не мне его отповедь предназначена. Значит, я, даже погрузившись в воспоминания, сумел сохранить лицо.
– Извини, брат, – выставляет перед собой руки бедный Дубина. – Кхе‑кхе, она – как бы это сказать… выросла.
Ага. И расцвела. Марат встает, воинственно весь подобравшись.
– Ей почти девятнадцать. Она через месяц выходит замуж, – осаживает его жена.
– Это не означает, что можно ходить вот так… Только посмотри, как на нее пялятся! Антон, блядь!
То, что Марат употребляет мат, свидетельствует о том, что он действительно в ярости. В обычной жизни братишка почти не ругается.
– Смотрят, потому что она – красавица, – ерзает Афина.
– Лала красавица? – недоверчиво протягивает Марат.
– Ну конечно!
– Все равно. Она еще маленькая.
Маленькая. Ага. Я согласен с другом. И поэтому меня тоже немного напрягает реакция Тохи. Тычу его в бок.
– Возьми себя в руки.
– Да блядь! Ты ее видел?
– Угомонись!
Меня обламывает сама эта тема. От нее какой‑то педофилией попахивает. Я Лалу лет с десяти‑одиннадцати знаю. И если честно, как‑то все равно, сколько лет прошло с тех пор. Она просто ребенок. Младшая сестренка лучшего друга. И… все.
Смотрю на часы. Вспоминаю, что обещал позвонить саудитам, с которыми у меня намечается совместный проект в Дохе. Спускаюсь вниз и натыкаюсь на весьма прелюбопытную сцену.
– Поцелуй меня! Нет, не так! Холодно. Я хочу тебя, – жарко шепчет «просто ребенок» Лала своему недоделанному женишку. Даже у меня от ее сладострастного шепота член к животу подтягивается. А этот идиот блеет что‑то про свадьбу, которая аж через месяц будет. Ну, пиздец!
– Кхе‑кхе. Мне бы пройти. Всего лишь, – замечаю сухо. Ла‑ла‑ла бледнеет. Отшатывается в сторону. Не знаю, за каким чертом она решила связать судьбу с этим кретином, но факт – ничего хорошего из этого брака не выйдет. Он ее тупо не вывезет. Впрочем, мое мнение никому не интересно. Да я бы и не стал его никогда озвучивать.
Возвращаюсь к себе. Опять долго стою под душем, с неудовольствием косясь на свой и не думающий опадать член. Ну и чем я в этот момент лучше Тохи? Дерьмо. Мужики – скоты. Вот и все.
Закручиваю краны. Звоню. Разговор затягивается. Выйдя из каюты, узнаю, что Марат с женой отправились на берег рожать. Вместе со всеми жду новостей. Вместе со всеми праздную, когда нам сообщают, что Марат младший родился. Мне так кайфово за друзей. Так радостно, что я позволяю себе два бокала виски вместо привычного одного. Это ошибка, конечно, учитывая то, сколько я не спал, но… Блин, когда еще такой повод будет? От усталости аж шатает. Иду к себе, а у меня в постели Дубина без задних ног дрыхнет. Представляю, как завтра буду его прикалывать. Мол, что ж ты меня не дождался, милая? Посмеиваясь, выхожу. Походу, мне у него ночевать придется. Вот уже пьянь. Толкаю дверь в каюту и укладываюсь в постель.
Глава 3
Лала
Качает. Вверх‑вниз. Вверх‑вниз. Сон то накатывает, то отступает. В теле дискомфорт. Что‑то не так. То жарко, то холодно, и я ерзаю, как гусеница, то заползая под одеяло, то скидывая с себя. Снится мне, будто кто‑то рядом. Даже скрывать не буду, я люблю подобные сны. Для меня это единственная возможность почувствовать себя по‑настоящему желанной и, если очень повезет, кончить. Мой абстрактный любовник из сна всегда знает, как сделать мне хорошо. Меня знобит – он подгребает меня под себя, согревая жаром своего тела. Мне хочется его поцелуя – и он целует. Скользит губами по волосам, касается плеча, сжимает зубы на холке, будто ставя метку. Или желая доказать свою надо мной власть.
