Флорентийская блудница
– Так, девочка моя. Так… А теперь еще ниже. Наклонись, я закреплю твою шейку в этом отверстии. Я все сделаю аккуратно, если ты не станешь брыкаться. Так, а теперь ручки – тоже в эти дырочки, – приговаривал он. – И не надо сжимать кулачки. Расслабь ладошки. Расслабь, я сказал.
Ей ничего не оставалось, как подчиниться этим настырным увещеваниям своего ненаглядного Владимира. Пока он готовил «экспозицию» с беззащитной Глафирой, выставляя ее в самой похотливой и развратной позе, обнаженный демон сидел напротив, посередине комнаты в бархатном кресле и, закинув ногу на ногу, курил дорогую регалию[1]. Время от времени он щурился от дыма и сплевывал крупинки табака.
– Отлично сморится. Какая попка выпуклая. Чудо, а не попка. Ты прав, Владимир Иванович, ее даже жалко плеткой‑то охаживать. Такие белоснежные ягодицы должны были позировать самому великому Бернини. Он бы с удовольствием их изваял в мраморе.
– Да, я тихонечко. Только для разогрева.
– А ножки раздвинь шире. И привяжи их за щиколотки. И нижнюю ступеньку подними. Я хочу, чтобы ее талия прогнулась как можно сильнее. И да, заколи ей шпилькой волосы на затылке. Я хочу видеть ее плечи и шею.
Владимир исполнял все пожелания демона.
А дальше она почти отстраненно слышала потоки мужских комплиментов в ее адрес. Владимир разыскал в шкафу одну из самых мягких плетей и, размахнувшись, ударил ее по ягодицам. Она вскрикнула от боли и крепко сжала пальцы рук и ног. Удары посыпались на нее градом. Но тут, же вместо обжигающей боли, она ощутила, как невидимый горячий поток ворвался в ее естество, распаляя все желания сильнее прежнего. Диковинная плетка не так сильно била, сколько согревала ее нежную кожу. Это были сильные и необыкновенные ощущения. Совсем новые для нее. Хотя, она лгала. Она помнила их. Помнила из прежней жизни. И теперь, вспоминая, она откровенно наслаждалась ими, выгибаясь для новых ударов. Вся ее промежность увлажнилась еще сильнее. Припухли нежные дольки выпуклой раковины, выдвигая вперед плотный бугорок, налитой кровью плоти. Она чувствовала, что вот‑вот получит новый оргазм, оргазм чудовищной силы. Только от одних ударов мягкой плетки.
– Еще, так… – стонала она. – Пожалуйста. Сильнее!
Она пыталась раздвинуть зафиксированные веревками ноги.
«Еще один конец плетки, – лихорадочно мечтала она. – Посередине. Еще. Прошу. Сильнее».
Владимир клал свои удары мягче, чем мог. Он словно бы ласкал ее промежность плеткой. Порою он лишь слегка водил по бутону тонкими полосками кожи. С легкой и плавной оттяжкой. Через несколько мгновений вся плеть стала мокрой от скользкого секрета.
– Да!!! – крикнула она, испытав ужасной силы наслаждение.
Владимир ударил еще несколько раз. Эти удары казались ей горячим прибоем, хлынувшим световым потоком в середину ее естества. Кричала она долго, сжимая в неистовстве темный тоннель распахнутой и вывернутой наружу плоти.
– Ах, как она хороша! – пробормотал Виктор. – Её огненная вульва сейчас похожа на японскую красную орхидею. А из сочного чрева струится чистый сок, похожий на Аравийский ладан. Прозрачный и скользкий… Это так красиво, что хоть картину с неё пиши.
– Да уж, – согласился Владимир.
– Что ж, я готов войти в неё и примять эту диковинную, трепещущую от вожделения орхидею. Смять ее заново всем своим напором. Я буду «долбить» тебя, Глашенька, ровно до тех пор, пока ты из этого сна не перенесешься совсем в иное измерение. В котором живет одно лишь НАСЛАЖДЕНИЕ. Когда ты увидишь вокруг себя синий и яркий свет, это будет означать, что ты улетела на время в новый слой непроявленного мира. Он похож на Нирвану. За тем лишь исключением, что всё пространство в нём кричит ТВОИМ криком и твоим именем. В нём нельзя находиться слишком долго. Оно растворяет до забвения любое естество. Но ты не бойся, ты пробудешь в нем недолго. Я знаю, что ты готова улететь в него лишь на мгновение. Ощути его прелесть. Это дано не каждому смертному – попасть в горнило одного из огненных миров.
Пока демон пристраивался возле её выпуклых ягодиц, Владимир обошел Глафиру спереди и, приподняв подбородок, отер кружевным платком её чистые и горячие слезы.
– А теперь открой рот, моя нежная пери, – жарко прошептал он ей в самое ухо…
Глава 2
Проснулась она вечером. Из коридора доносились детский смех и голоса прислуги. Спать более не хотелось. В комнате было сильно натоплено. Глафира вспотела, влажные волосы прилипли ко лбу. Она откинула тяжелое одеяло и медленно села. А после опустила ноги на пол.
«Что это было? Синяя Нирвана… Господи, какой бред».
«Как тут душно. Хоть бы они открыли окна. Я же так угорю от жары, – с раздражением подумала она. – Не хочу я больше пить их микстуры. Надоело всё время спать».
Глаша накинула халат и подошла к темному окну. За стеклом всё так же сияла величавая и чистая луна. Снежная поляна искрилась от её яркого света.
– Господи, как хорошо‑то! – вдруг подумала Глафира. – Ну, забери меня вновь, как тогда. Я побегу за тобой даже босая по стылому снегу, – горячо зашептала она. – Отчего ты вернул меня в этот мир? Я же в нём сойду с ума от скуки. Что ты сделал со мною? Наверное, за тем ужином ты дал мне вкусить какого‑то яду, отчего моя душа теперь стала иною. Хотя, дело вовсе не в ужине. Это ведь случилось давно. В этой же бане, при жизни Володи. Или на лесной тропинке, в карете. Именно тогда ты и дал мне испить той отравы, которая изменила всё мое естество, превратив меня в распутницу и ведьму. В Вавилонскую блудницу. Да, этот яд проник в кровь и плоть, изменив навеки мою участь.
И ты, и Володя – вы оба… сводили меня с ума. Я не гожусь для спокойной жизни. Нет. Я переродилась для порока. И, вкусив его сладость, я не могу более жить в тишине и благости, словно монашка. Зачем я всем лгу? Бедный Сережа. Я не достойна его. Зачем я согласилась выйти за него замуж? Мне же тошно от его доброты. Потому что я иная. Володя правду тогда сказал обо мне, что я из тех, кто истово кается, а сама задирает подол юбки. Я блудница. Я грешница. И жизнь с таким человеком, как Сережа, для меня невыносима. Мне СКУЧНО с ним!
Она стояла и смотрела на луну, заливающую зимний сад каким‑то тревожным и диким светом. Луна всегда сводила ее с ума… Она шептала и шептала слова собственного покаяния, размазывая пальцами горячие слезы.
– Мне тошно жить с этим святым человеком. Он скучен даже в близости. Когда я сплю с ним, то представляю совсем иное. Я представляю себе те сцены, о которых никогда и никому не расскажу даже на исповеди. Ибо любой священник признает меня тут же грешницей. Да, я порочна, – с вызовом произносила она. – Да, я отравлена. И это навсегда! И ничего уже невозможно изменить. А раз так, то забери меня отсюда! – шептала она, глядя в звездное небо.
[1] Регалия – сорт дорогих сигар. От латинского regalis, что в переводе означает – царский.
