Гарем для пионера

Как же расцвела этим летом Танечка! Выпавшая из моего поля зрения на два летних месяца, она заставила меня вернуться к романтическим вздохам в первый учебный день. Я смотрел на неё прежними глазами и с удивлением обнаружил, что кроме немого восторга отмечаю, как оформилась у неё грудь и насколько стала привлекательнее фигура.

– Неужели я её не разлюбил? Как такое возможно? Почему я снова думаю о ней? Это просто наваждение и от него надо быстрее избавляться. Я люблю Жанну и точка!

Каждый день я рассеивал свои сомнения новыми свиданиями с той, которая, чувствуя мою задумчивость, правильно её истолковала, но при этом не стала ничего выяснять. Своими поцелуями Жанна отвлекала меня от «вредных» мыслей, а своим поведением путала их и заставляла работать лишь в одном направлении.

– Он снова бросает взгляды на Таньку, и чего он в ней нашёл? Он же меня любит. Просто он такой нерешительный, хотя, когда расстёгивает пуговки на моей рубашке или замок на джинсах, я чувствую, как он становится только моим. Быть может, я ему мало разрешаю? – Жанна поймала Пашкин взгляд и не успела закончить свои рассуждения, однако сумела принять «правильное» решение.

 

Осенью сумерки наступают быстрее, вдобавок, за окном противно моросил ноябрьский дождь.

– Жанка меня ждёт. Ну и что, что родители в праздники дома? Оденемся теплее, будем бродить и целоваться под зонтом, – рассудил я, прибежал в знакомый дом и робко позвонил в дверь любимой.

– Привет! Где тебя носит? Родители ушли в гости уже час назад. Проходи быстрее, – таинственным полушёпотом поведала она.

Я полез целоваться прямо в дверях, не смея поверить в подобную удачу. Жанна повисла у меня на шее. Такая близкая, такая тёплая и такая желанная!

 

Она повела меня в свою комнату, однако не стала включать свет, закрыла дверь, прижала её спиной и подставила губы для поцелуя. Мозг лихорадочно рисовал возможные варианты развития событий.

– Неужели сегодня? Неужели всё можно? Неужели???

Думала ли Жанна о подобных вещах, я не знаю. Она была в джинсах и майке и, возможно, не помышляла провоцировать меня на «подвиги», но мои поцелуи и жаркое дыхание, не оставили ей никакого выбора. Я уверенно «запустил» руку под футболку и дотронулся до груди. Лифчика сегодня не было.

– Отпусти меня, – она сделала шаг в сторону кровати и села на неё, продолжая держать меня за руку.

– Размечтался! Я напугал её! – пронеслась мысль в воспалённом мозгу.

– Что ты застыл? Иди ко мне! – выдернула она меня из сомнений.

Жанна откинулась на спину, и мы привычно продолжили целоваться лёжа. Рука мяла упругую грудь, и я сделал попытку снять, мешающую мне футболку. На удивление легко, это удалось сделать, и теперь я, без стеснения, изучал голую женскую грудь ещё и губами. Жанка напряглась или мне так показалось, но ничего не сказала и позволила мне наслаждаться процессом. Решив, что это «добрый знак», я временно прекратил изучение одного «заповедного объекта» и двинулся в направлении второго. Рука опустилась ниже талии и застыла в промежности, пытаясь через джинсы «разбудить» заветный уголок. Поцелуи вернулись наверх и продолжили свой танец на Жанкиных губах, отвлекая её от моих «манёвров».

– Замерла. Ждёт. Если позволила снять с себя футболку, то может разрешит и джинсы снять? – мысли работает лишь в одном направлении. – Надо расстегнуть пуговицу на джинсах и замок! И нафига, она их надела? Ведь знала, что я захочу больше, чем поцелуи, – продолжал я диалог с собой. – Или не ожидала?

Я расстегнул «упрямую» пуговицу на джинсах и, не дыша, «запустил» пальцы в Жанкины трусики. На ощупь, я знакомился теперь не только с «пушистым» лобком, а и с «главным секретом», поглаживая и изучая его на ощупь «любопытным» пальцем.

– Где же там прячется тот клитор, про который я читал? Не спешить. Это главная эрогенная зона у девочек, – закреплял я полученные знания. – Там миллион нервных окончаний, отвечающих за женское возбуждение, поэтому «разбудив» их, я разбужу и девичье ответное желание.

– Что он делает? Это что‑то новенькое. М‑м‑м… Это приятно. Он продолжит или снова остановится? Ему надо помочь… – мысли девушки тоже движутся в одном направлении.

Я был так увлечён собственным процессом узнавания, что не заметил, как Жанкина рука расстегнула мои джинсы, а «эрекция» в собственных штанах, очутилась в чуждых руках! Девчачьих! Её пальчики неумело сжимались и разжимались, также, впервые изучая мужское естество. Двусмысленности нашего поведения не было никакой. Каких‑то слов тоже. Мы пыхтели, пытаясь лёжа избавиться от одежды, и при этом боялись прекратить наши объятия и поцелуи. От волнения тело дрожало так, будто по нему прокатывались небольшие судороги.

– Сейчас она увидит, как он стоит! Сейчас я ей докажу, какой я «самец»! Сейчас я в неё войду и…

Как только неудобные «одёжные» барьеры были пройдены, и мы впервые оказались раздетыми в постели, эрекция вдруг пропала! От слова «совсем»! Я запускал пальчик в, уже, ставшую влажной, промежность, в то же время анализируя свою «боеготовность», и с ужасом (!) констатировал, что эрекция про‑па‑ла! Мозг лихорадочно паниковал.

– Что делать?! Почему? Почему именно сейчас, когда всё, вот‑вот должно было случиться? Всегда же стоял так, что не согнуть!

Жанна тоже, недоумённо застыла в своих касаниях, не понимая почему «конец» в её руках, вдруг «сдулся».

– Попробуй так, – еле слышно шепнула она.

Жанна не понимала, что с ней происходит. То неясное любопытство, которое ей также было интересно, переросло в некую потребность продолжать эту игру в целование и раздевание. Приятное ощущение от этого «любопытного» пальчика заставили исчезнуть последние сомнения в правильности того, что вот‑вот должно было случиться. Она поняла, что тоже хочет, именно хочет, чтобы Пашка наконец «любил» её по‑взрослому, как мужчина женщину. Она никогда не понимала его романтическую нерешительность, ей просто хотелось, чтобы сентиментальные вздохи, наконец, сменились более решительными действиями.

Почти абсолютная темнота была нам в помощь. Я осторожно расположился между её ног и попытался рукой «заправить» внутрь вялый член. Ноль! Он скукожился до невообразимо крошечных размеров и отказывался проявлять, хоть какие‑то «признаки жизни»! Я «вытаскивал» из памяти развратные фотографии красоток! Реакции никакой!

– Как же так? Всегда моментально «вставал», а сейчас не хочет! Ну, встань! Пожалуйста! – от паники я перешёл к мольбам. – Ура! Онанизм! Как я мог про него забыть, – двумя пальцами я начал «реанимацию покойника». – Точно! Сейчас он встанет и всё получится!