Гарем для пионера

Заблуждение‑зацикливание, висело надо мной «дамокловым мечом». Избавиться от навязчивого разочарования не помогали никакие медитативные установки. Не думать, о провальном сольном выступлении в постели, не удавалось, поэтому я не торопился испытать судьбу ещё раз, хотя провокационные свидания неумолимо требовали попробовать ещё раз перейти от поцелуев к «действию». Жанна не понимала моей нерешительности, ей казалось, что «недоразумение» было один раз и осталось в прошлом. Накануне Нового года мы повторили «рискованный эксперимент» … с тем же успехом. Затем была попытка на 23 февраля. Я изнывал от удручающей эрекции дома и на улице, стеснялся её с Жанкой наедине, но, как только штаны спускались вниз, «мой герой» отказывался проявлять свою «состоятельность»! Или точнее сказать, «стоятельность». Я не думал ни о размере груди, ни о стройности ног, не смотрел на бельё, не слышал посторонних запахов, не проводил никакого анализа избранницы и, тем более, не делал выводов! Я забыл о романтике и мечтал только об одном!

– Встань! Встань так, как ты стоишь всегда, когда тебя никто не видит! – обращался я к своему пенису, как к живому человеку. Я же измерял тебя линейкой! Мы же мерились размерами, с мальчишками в бане! Ты – не маленький! Ты – нормальный! Зачем ты, так со мной?

Я готов был отдать, все что угодно, за один полноценный половой акт, но не тут‑то было! Судьба играла со мной злую шутку! Меня хватало на 2–3 движения, в «полустоячем» состоянии, и я «кончал»! Закомплексованность росла! Три попытки (!), и всё с тем же «успехом». Несколько успокаивало то, что свидетелем моих «проколов», кроме Жанны, были лишь сумерки комнаты, в которой мы эти «блины» пекли на ощупь.

– Если бы, я мог её раздеть при свете, тогда бы с возбуждением проблем не было, – фантазировал я в поисках решения своей проблемы.

– Ага, а ещё лучше, взял бы с собой журнал, глядел на голых тёток и «трахнул» бы, наконец, свою Жанночку, – добавил я «убойный» аргумент и хихикнул, представив себе эту сюрреалистическую картинку.

– Как только она включит свет, она сразу увидит, какой член маленький и вяленький. Я вообще сгорю со стыда. Это – не выход!

По этой причине, эксперименты продолжались в темноте. Поцелуи, начинаясь на губах, перестраивались в знакомую дорожку касаний губами в направлении промежности. Рука робко касалась промежности, пальцы осторожно гладили влагалище и ощущали влагу смазки от возбуждения. Поцелуи замирали в дебрях волос на лобке, которые лезли в нос, также, как и посторонний запах, и возвращались снова вверх. Жанна страстно отвечала на поцелуи, но вместо возбуждённых вздохов, которые обычно сопровождают такие моменты, слышно было лишь напряжённое пыхтение, словно в постели боролись два великовозрастных голых ёжика. Спускаться губами в направлении «непослушного» отростка, даже в темноте, Жанна отчаянно стеснялась, ещё не догадываясь, как оральные ласки влияют на эрекцию. Прогресса в «изучении» полового вопроса не было никакого. Погоня за удовольствием, оборачивалась, хоть и сладкой, но всё же пыткой. Метод познания, основанный лишь на желании, поцелуях, тактильных ощущениях и на красочных фантазийных картинках, зашёл в тупик, заставляя меня серьёзно паниковать!

– Жанна, а тебе не было больно… первый раз? – стесняясь спросил я в темноту.

– Нет, я бы тебе сказала, а что?

– Просто я читал про девственность, кровь и всё такое.

– Не знаю, может быть у всех это происходит по‑разному? Мы же с тобой уже столько раз пробовали и ничего! Всё нормально!

– Ну и хорошо, – удовлетворился я таким ответом, довольный, что мне досталась уникальная девчонка без лишних проблем, ещё и с этой стороны.

Озадачивать себя сомнением, что ответ на мой вопрос может иметь более интимные причины, я не стал.

– Мало ли, что у девчонок бывает? Месячные какие‑то, потом подмываются они. Кто‑то аккуратно, а кто и не осторожно? У кого‑то плева эластичнее, у кого‑то не очень! Позже разберусь!

 

То, что не описывают в учебниках анатомии. То, о чём не говорят ни на одном из уроков. То, чем невозможно поделиться с друзьями и, конечно то, о чём не спросишь у родителей! Некое «табу», которое есть и у мальчиков, и у девочек, но которое не описывается нигде, и не озвучивается никем! Можно «подсмотреть» поучительный процесс у кузнечиков, кошек и собак. Можно даже у быков и лошадей! Мне повезло, что я «просветился», хотя бы порножурналом и пособием от Кинессы! Для остальных – это была тайна, окутанная мраком ханжества и стыдливости. Как с этим справлялись мои сверстники, и был ли их первый опыт таким же мучительным, я никогда не узнаю. Мне срочно нужна была чья‑то помощь.

 

– Иди, твоя Муся звонит (ласково от Томуся), – позвала мама.

Она была в курсе, кто такая Тома и явно ей симпатизировала, хотя и не знала воочию. Маминым главными аргументами были: «Вежливая, интеллигентная, образованная и… не то, что твоя Жанна»! Так что, возможно, её симпатия строилась лишь на антипатии к моей Жанеточке.

– Как я мог забыть про моё второе я?! Как я не подумал, в первую очередь, о моей уникальной (!) подруге?! – осенило меня.

– А, чем она мне поможет? Я… я же не расскажу ей, что я облажался. Что‑нибудь придумаю, «по ходу пьесы»! – успел подумать я, прижимая трубку к уху.

– Тамарик! Извини, что долго не звонил, можно я к тебе приеду? – торопливо поинтересовался я после дежурного «привета».

– Я волновалась, ты куда‑то пропал, думала у тебя случилось что‑то. Конечно приезжай, жду!

Те вещи, которыми я не мог поделиться ни с кем, я, внезапно, решил доверить ей. Она казалась мне тем самым спасательным кругом, который меня вытащит из моих неудач! Мало того, что я стеснялся насмешек со стороны друзей, так ещё боялся, что они могут «растрепать», по секрету всему свету, мою тайну. Тома, в этом плане, была «надёжной», как скала, и я, вполне осознанно, решил «нагрузить» её своими сомнениями и страхами!

Как всегда, стоило мне лишь собраться к ней в гости, меня охватило чувство беспричинной эйфории, будто я ехал к себе домой. Изучив с Тамарой тонкости гадания, мы находили себе новые увлечения. Она мне показала, что на гитаре есть и другие аккорды, кроме тех «трёх», что я знал и вместе со мной изучала самоучитель игры на гитаре, Иванова‑Крамского. Собственно, благодаря ей я и делал свои робкие эксперименты в школьном ансамбле. Она открыла для меня основы йоги, научила вязать на спицах, готовить песочное печенье и ещё многому другому. Став поверенной в моих «симпатиях», она анализировала вслух мои поступки, чтобы наглядно показывать ошибки и тем самым помочь в решении «сердечных» дел. Непостижимым образом, кроме всех, выше описанных заслуг, она к счастью, восполнила ту нишу понимания, которую обычно занимают родители, поэтому я не только возлагал на этот визит огромные надежды, а ехал «оттаивать» в дом, где меня понимали и было комфортно, и уютно.

– Ты меня совсем забыл со своей любовью, – пожаловалась Тома с порога.

– Забыл, прости, – ответил я, а про себя добавил. – Я даже не подозревал, как по тебе соскучился.

– Судя по тому, что ты быстро появился – у тебя что‑то экстренное, так?

– Том, у моего друга есть девушка, – я плюхнулся на диван, импровизируя на ходу.