Гарем для пионера

– Если бы она разделась, и ты увидел её голую … – фантазия тут же нарисовала мне изящную фигурку, укутанную длинными волосами, сквозь которую проглядывают девичьи соблазны.

Я поправил в штанах активного «советчика», чья настойчивость уже подняла голову от подобных мыслей, и ускорил шаг.

Откровения заставляли меня признаться себе в поверхностных чувствах к Жанне, чего она не заслуживала. Я решительно «порвал» все связи с Галкой, оставив Томке «разруливать» моё позорное бегство!

 

Шёл «лохматый», 80‑й год прошлого века! Школьный звонок первого сентября радостно уведомил отдохнувших одноклассников, что впереди 10‑й класс и последний год учёбы. Моя же голова, была занята единственной мыслью самоутверждения в постели. Убегая от ровесников во взрослую жизнь, я вырвался вперёд и угодил в ловушку полового желания, не имея понятия, что данный урок, кроме физиологического аспекта «завязан» и на эмоциональном, и на социальном, и на поведенческом, и на интеллектуальном багаже. Чем глубже я анализировал взаимосвязь стеснительности, обязанности и результативности в этом вопросе, тем больше во мне рос страх следующего фиаско. Вместо положительной динамики, как принято говорить, я всё глубже тонул в трясине боязни, что преодолеть данный барьер не смогу никогда.

У родителей была годовщина свадьбы в последний день сентября, и они ушли праздновать её в ресторан.

– Жан, у меня родичей сегодня нет, можем посидеть у меня, а то мне кажется, что твои родители слышат даже то, как мы с тобой целуемся, когда я у тебя в гостях.

– Как хочешь, давай сегодня у тебя.

 

Долгожданный звонок в дверь отвлёк меня от «дежурных» мыслей о предстоящем свидании. Жанна стояла передо мной в неизменных джинсах и с опаской оглядывалась по сторонам. За время нашего знакомства, она ни разу не была у меня в гостях дальше прихожей. Разумно рассудив, что диван в гостиной, не самое удобное место для поцелуев, я предложил её «упасть» на родительскую кровать в спальне. Пара дверей давала возможность привести себя в порядок, если вдруг родители решат вернуться раньше времени.

– Точно, никто не придёт? Может, посидим на диване?

– Да, точно, точно! Отец сказал, что они вернутся поздно, но это не повод, чтобы я шлялся не знамо где, до полуночи, а сейчас, только 6 часов вечера.

– У тебя даже, нет плотных штор, как‑то ещё светло, – стесняясь сказала Жанна.

– Жанночка, я сам уже устал стесняться своего «нестояния», но это же не мешает нам просто целоваться. Не переживай, раздевать тебя я не буду.

– Ты всегда так говоришь, а потом пристаёшь. Но, там‑то, я дома…

Я «прервал» её на полуслове своим поцелуем и повалил на кровать. С первыми поцелуями и вздохами, как всегда, появилась эрекция, но я не стал реагировать на неё. Постоит‑постоит и упадёт. Сколько можно снимать штаны и наблюдать, как он тут же «сдувается»! Устав от бесконечных «проколов», я не «отвлекался» на то, как предательски топорщатся штаны и отдался процессу лобызания с удвоенной энергией.

– Пашка, он прям упёрся в меня! Давай, просто дадим ему свободу! – мы уже фривольно говорили на эту тему, ничуть не стесняясь друг друга. – Чтобы не сломался, – хихикнула Жанка.

– Мне всё равно, делай, что хочешь.

Девичьи пальчики расстегнули на джинсах пуговицу и оттянули вниз тугую резинку трусов. Я даже помог ей и приспустил штаны вместе с трусами, с удовлетворением констатируя, что «боец» продолжал стоять по стойке смирно и не думал расслабляться. Раз так – то и мне нечего стесняться! Так мы и продолжали целоваться какое‑то время: полностью одетая Жанна и я, со спущенными до колен, штанами. Пока моя рука привычно мяла её грудь, девичья рука опустилась мне в пах и нащупала «возмущённую», возбуждённую плоть. Жанка оторвалась от моего назойливого поцелуя и скосила глаза вниз, на торчащий член.

– Обалдеть, какой он большой! – округлила она глаза.

– Я же говорил, что он нормальный, просто знает, что ему сегодня ничего не «обломится», вот и «выделывается».

Жанна продолжала, не отрываясь, глазеть на предмет мужской гордости, который от повышенного к нему внимания, дрожал от нетерпения. Плотно сжав кулачок, она проверила упругость, вечно капризного отростка, и открыла пунцовую головку, ставшую похожей на небольшое куриное яйцо. Чуть ослабив хватку, она начала двигать рукой, как уже не раз делала это в темноте, но не двумя пальчиками, а всей ладонью. Упругость не пропадала. Я тоже запустил ей руку в трусики, чтобы пальцем ласкать заветную щёлку и «дежурно» пытался «разбудить» на ощупь женское желание. Жанночка, по‑своему восприняла мои дразнящие касания и приподняла попку, предлагая избавить её от трусиков и джинсов. Я осторожно стягивал с неё джинсы, не отрываясь, впервые, при дневном свете, наблюдая девушку голой. Не в темноте и не в сумерках, а наяву! Картинка была настолько возбуждающей, что я забылся, созерцая неведомый мне треугольник вьющихся чёрных волос, сужающийся и исчезающий в плотно сжатых ногах. Остальное «богатство», которое я только что ласкал пальчиком, не было видно. Словно во сне, я откинул в сторону одежду и наблюдал, как Жанна медленно развела коленки, показывая мне запретный уголок во всей своей необычной красе. «Живые» створки женского «секрета», покрытые жёстким курчавым волосом, разошлись в стороны, открыв мне, спрятавшиеся, небольшие «лепестки» и таинственный, маленький вход внутрь.

– Совсем не так, как в журнале, – успел подумать я, подтянулся на руках, накрыл своим телом эту затейливую конструкцию, и почувствовал, что без «посторонней» помощи, с моей и Жанкиной стороны, член уверенно упёрся в «гнёздышко», и именно туда, куда надо.

Движение за движением я погружался в тёплую дырочку глубже и глубже, раздвигая тесные «дверцы», пока не заполнил её всю. Член стоял! Я на руках поднялся над моей соблазнительницей и наблюдал, как он ходит туда‑сюда, то появляясь, то исчезая во влагалище полностью. Жанкины глаза, не отрываясь, смотрели туда же. Затем, она откинула голову назад и лишь вздрагивала в такт моим толчкам.

– Тебе не больно? – прохрипел я ей на ушко, не узнавая свой голос.

– Нет…

– Точно? Ты не обманываешь?

– Да, нет же, – прошептала она мне на ухо.

– А приятно?

– Да! А тебе?

– Я сейчас сойду с ума! Я тебя люблю!

– А я тебя!

Одновременно я пытался и поцеловать её в губы, и подсмотреть дальше за процессом, и мечтал лишь о том, чтобы это не кончалось, как можно дольше. Удовольствие поделилось на несколько составляющих: моральное, потому что я «делаю это», физическое, потому что скольжение внутри дарило неведомые приятные ощущения и эмоциональное, потому что я не просто трахал, а занимался любовью, но мысли были заняты другим.

– Как он там помещается? Ведь только что, было так тесно! – успевал я задавать себе вопросы.