Главный приз пирата-фантазёра

Третьего сентября 1690 года Генри спустился по трапу, неся свой сундучок в левой руке – правая кисть, посечённая картечью, всё ещё была забинтована и ощутимо ныла – видимо, к дождю. Над городом ползли рваные серые тучи, и вскоре действительно начал накрапывать дождь. Моряк не собирался задерживаться в столице, он хотел найти почтовую карету и навестить мать с сестрой в родном городке. Он шёл по мокрой и неприветливой Рэтклифф‑хайвэй мимо череды магазинов, а дождь с каждой минутой усиливался и уже стекал по намокшему кителю за воротник. Эйвери поёжился: это было противнее, чем накат волны во время шторма. Шаг за шагом топча залитую водой мостовую, он приходил к окончательному пониманию, что годы уходят, а выбраться из бедности не получается. «Да разве можно в этом мире разбогатеть честно? – горько подумал Генри. – Вот у меня за плечами шестнадцать лет штормов и ночных вахт. Я чувствую себя стариком, и за всю свою жизнь даже не узнал, что такое отдых, достаток и душевный покой!»

Поглощённый своими печальными мыслями, Эйвери механически повернул за угол и чуть не уткнулся в очередную витрину – поднял взгляд и увидел за стеклом деревянные болванки с разнообразными париками. Секунду поколебавшись, он толкнул дверь и вошёл внутрь. К нему сразу же подлетела продавщица:

– Господин моряк хотел бы красивый офицерский парик?

Генри взглянул на девушку. На ней был белоснежный парик с ниспадающими локонами, розовое платье с глубоким декольте и яркая косметика. Было похоже, что она недавно приехала в Лондон и ещё не вникла в тонкости столичной моды.

– Нет, милая девица, «господин моряк» сегодня уволен со службы, – признался Генри. – Буду благодарен, если подскажете, где здесь поблизости есть почтовая станция.

– О‑о‑о! – Девушка, не находя слов, оглядывала собеседника с ног до головы, задержав взгляд на забинтованной руке.

Эйвери почувствовал себя законченным бродягой, способным распугать всех женщин в округе. По его намокшим кудрям стекала дождевая вода, раскисшие ботинки окончательно потеряли форму, а с одежды на полированный паркет моментально натекла лужа.

– До станции два квартала, а погода как‑то не очень для прогулок. Зайдите лучше за прилавок, в комнату для служащих, и выпейте чаю с кусочком пудинга, – кокетливо предложила продавщица.

Эйвери удивлённо посмотрел на неё, но не стал отказываться.

За чаем они разговорились. Девушку звали Дороти Артер, она действительно была провинциалкой – приехала в Лондон из деревушки Аддингтон, чтобы найти работу горничной, но ей удалось устроиться только продавщицей париков. Моряк сидел на расшатанном стуле за низким столиком, а Дороти расположилась так, чтобы видеть вход в магазин, и болтала с гостем.

– Зато владельцы магазина позволили мне бесплатно жить здесь, в комнате на чердаке, – рассказывала она. – Весь этот дом принадлежит им. Ещё мне нравится носить разные парики, а я могу их менять хоть каждый день!

С этими словами она вышла в зал и через минуту вернулась: на ней был уже не белокурый парик, а ярко‑рыжий. Эйвери рассмеялся. Тогда Дороти шаловливо надела на него огромный светло‑каштановый парик‑аллонж и подвела к зеркалу. Эйвери выпятил нижнюю губу и повёл плечами, изображая важного чиновника, и оба расхохотались. Девушка веселилась так задорно и искренне, что моряк, глядя на неё, на какое‑то время забыл не только свои печали, но и планы насчёт кэба. Его одежда почти просохла, он чувствовал себя хорошо и не хотел так быстро расставаться с этой простой и весёлой девчонкой, которая так успешно отвлекала его от горестных мыслей. К счастью, дождь распугал всех покупателей, в магазин никто не заходил.

После того, как был съеден пудинг, прошло несколько часов. Наступил вечер, Дороти сообщила, что пора закрывать магазин. Эйвери понял, что лишил девушку ужина и сам не наелся, и предложил ей пойти в ближайшую харчевню. Дороти сняла со своей головы очередной парик и повесила его на болванку. Её собственные волосы оказались тёмно‑русыми, забавно собранными на макушке. Они вместе вышли под дождь, накрывшись куском мешковины. Заведение было набито народом, все места оказались заняты. Эйвери пожал плечами, приказал положить в корзину кусок жареной свинины, сыр, хлеб, сливовый пудинг и пару бутылок эля, и принял предложение Дороти поесть у неё дома.

Генри поднимался по узкой и тёмной лестнице вслед за шуршащими юбками своей провожатой. Чердачная комнатка оказалась совсем маленькой. Вся меблировка состояла из кровати, колченогой табуретки, сундука, который служил также столом, и небольшого зеркала. Наклонное окошко выходило на крышу. Моряк и продавщица уселись на кровати, с аппетитом поедая принесённую провизию. После сытного ужина, а особенно после эля, сотрапезники окончательно расслабились. Им казалось, что они знакомы уже много лет. Эйвери откинулся к стене, двумя руками обнял Дороти за талию и принялся её целовать. Она выглядела очень довольной.

Одиннадцатого сентября 1690 года отставной лейтенант Генри Эйвери женился на Дороти Артер, продавщице париков. Моряк находился в состоянии душевного подъёма, но понимал, что на содержание семьи потребуется намного больше денег, а работы не было. Молодая жена настаивала, чтобы он устроился куда‑нибудь на берегу, но Генри не желал расставаться с морем. Он обивал пороги агентств, поднимался на каждый новый корабль в порту, предлагая свои услуги, и наконец его приняли младшим офицером на торговое судно «Бристоль», которое совершало трансатлантические рейсы между Англией и Бостоном, перевозя почту, товары и колонистов. Два года его дела шли относительно неплохо и стабильно, но отношения с женой не заладились. Они встретились, как два одиноких и несчастных человека, но не смогли найти компромисс. Дороти не устраивал муж, который почти не бывал дома, а Генри категорически не собирался становиться клерком или грузчиком. В итоге супруги решили расстаться.

Во время очередного рейса «Бристоль» зашёл за водой в попутный порт Сент‑Джорджес на Бермудских островах. Здесь корабль задержали за ввоз контрабанды: несмотря на то, что Бермуды не были конечной точкой маршрута, таможенники тщательно обыскали всё судно и обнаружили в каюте капитана не указанную в декларации партию английской шерсти и ситца. Недавно назначенный губернатор Исаак Ришье был очень уверенным в себе, представительным мужчиной лет сорока пяти с большими рыжеватыми усами, пышными бакенбардами и обширной плешью. Он проявил большое рвение, выискивая поводы для конфискации корабля. В его присутствии были допрошены офицеры, в том числе Эйвери, который абсолютно ничего не знал о секретных делах своего капитана, зато воспользовался удобным моментом, чтобы обратиться к губернатору по поводу трудоустройства, упирая на свой военный опыт и отличное знание морского дела.

– Что ж, возможно, у меня есть для вас работа, – ответил губернатор, пару раз куснув свои шикарные усы. – Зайдите завтра после обеда в мою резиденцию.

 

Глава вторая. Нарушитель закона

 

В назначенное время Эйвери поднялся по мраморным ступенькам губернаторского дворца. Лакей провёл его в приёмную и усадил в кресло. Через несколько минут вошёл Ришье.

– Вы упомянули, что служили в королевском флоте и имеете военный опыт? – поинтересовался он, тоже садясь в кресло, закидывая ногу на ногу и не тратя время на приветствия.