Гнездо из норковой шапки

. Мать Любы ждала её возле кабинета, потому то Николай осмелел и продолжил заигрывать с понравившейся ему девушкой. Он взял Любу, за здоровую руку и погладил.

. Люба, замлела, мурашки пробежали по её коже и она даже прикрыла глаза. Но, через мгновение очнулась и попыталась выдернуть свою кисть. Ведь она "не такая"! Пусть знает, что Люба гордая! Однако Коля задержал её ладонь и быстро выпалил:– Любочка, сегодня в клубе будет кино, приходите. Она ничего не ответила лишь ещё больше раскраснелась и засмущалась. Честные девушки на такие вопросы не реагируют, так учила её мать. А ещё она стращала Любу, мол парням нужно только одно, а значит от них нужно держаться подальше!

. Люба боялась поднять глаза на Николая. Однако всё в ней пело, голова кружилась, а в животе порхали бабочки. Она молча выскользнула из кабинета, буркнув на ходу‑ большое спасибо и убежала. Мать едва поспевала за ней, пытаясь на ходу выяснить, что случилось и что такого сказал доктор, что она, Люба, пулей вылетела из кабинета? Девушка на ходу бросила, что врач запретил ей доить корову.

И всё, – спросила мать?

И всё, ‑ответила Люба, лукаво улыбаясь.

Ой, девка, темнишь, ты что‑то. Но больше мать от неё ничего добиться не смогла.

. Придя домой, Любаша не находила себе места от волнения. Она всё думала, идти ли в клуб, смотреть кино? На самом деле ей очень хочется, но что подумает о ней Николай? Что она доступная девица? Нет, так нельзя! Что же, что же делать!? С одно стороны ей очень хотелось пойти, а с другой, не хотелось показаться легкодоступной. Промаявшись до вечера, она решила всё‑таки, что пойдёт на киносеанс, но будет вести себя достойно и не позволит лишнего.

. Нарядившись в чистый сарафан, с кружевными оборками, надела бусы, что привёз отец из города, и заплела в косу ленту..

. Она очень боялась, а вдруг Коля ведёт себя так со всеми девушками? А она тут себе напридумывала. Но подходя к клубу, увидела Николая с букетиком ромашек и все сомнения развеялись, а сердце застучало быстрее.

. ‑Я боялся, что ты не придёшь, – слегка смущаясь, сказал парень и протянул ромашки. На что Люба презрительно фыркнула. Мол, она и думать забыла, просто кино пришла посмотреть. Но цветы, всё же взяла.

. А Николай понимал и ценил, то что Люба не позволяет многого это хорошо, значит годится в жёны. Значит и с другими парнями ведёт себя так же и за ней можно ухаживать.

. Сидя в темноте клуба Николай, как бы невзначай касался плечом плеча Любы, но это всё, что он мог себе позволить. За распускание рук, честная девушка, может и по физиономия заехать. А Любаша была честной девушкой, парень это знал наверняка.

. Досмотрев киноленту Николай вызвался проводить Любочку до дому. Обещал не распускать руки и Люба великодушно разрешила ему довести её до калитки. Они почтительно держали допустимую дистанцию. И парень, как и обещал, не прикасался к девушке. Но на прощание Николай всё же рискнул и взял за руку Любашку. И на несколько секунд оба обмерли от тех чувств, что испытали. Потом девушка очнулась. Конечно же, Люба не могла допустить подобное, ведь она "не такая"! Собрав всю свою волю и гордость в кулак, Люба выдернула руку, резко развернулась, отчего её длинная, до пояса коса очертила полукруг, задев по руке Николая, и девушка скрылась в темноте за калиткой. Парень тоже пошёл домой, вспоминая, с улыбкой, сегодняшний вечер. Как они с Любочкой смотрели киноленту, а потом, как шли до её дома, её тёплую ладонь в своей руке и эту длинную толстую косу, красу и гордость любой девушки.

. Коса у Любы действительно была красивая. Ей, от матери, достались густые тёмные волосы. Она ухаживала, расчесывала и заплетала их в длинную и тугую косу, повязывала лентой и очень гордилась ими. Но природа и наследственность наградила Любу волосами не только на голове, но ещё и на ногах, руках, подмышках и в срамных местах. Она стеснялась этого и носила длинные до пят юбки, чтобы скрывать ноги и рубашку с рукавами, чтобы не было видно подмышек и рук.

. Брить волосы женщинам деревни, в которой жила Люба, было недопустимо. Разумеется никто в их селе этого и не делал. Да и не обсуждался подобный вопрос из‑за того, что девочкам матери с малолетства прививали стыдливость.

. И несмотря на то, что на картинке из журнала, в сельской библиотеке, девушка видела, как манекенщица в купальнике, стояла с поднятыми вверх руками, а там не было ни единого волоска, мать Любы пугала её. Смотри не вздумай бриться, ‑говорила она, а то волосы станут ещё гуще и жёстче! И Любаша верила и к отцовской бритве не прикасалась.

. Но однажды, с ней приключилась оказия, по другому и не скажешь. У Любы на попе, между ягодицами, вскочил прыщ. Поначалу, она не обращала на него внимания и матери не говорила. Потому что стыдно, да и не принято это у них было.. Но потом, когда прыщ созрел, покраснел и стал доставлять ей массу неудобств, пришлось признаться

. Любаша маялась уже неделю. Прыщ не давал ни сидеть, ни лежать, ни ходить. И даже притронуться было больно. Она лишь протирала его отцовским перваком, дважды в день. Никто не подсказывал, она сама так решила.

. У них в принципе, из лекарств, дома была только самогонка. И мать лечила ею буквально всё. От больного зуба, – полоскать, от спины, – компресс на поясницу, от больного горла, ‑на шею. Ну и, соответственно остальные болезни лечились по такому же принципу. Девушке пример приходилось брать только с матери. Ей то она и решила признаться, почему, в последнее время, сидит полубоком, поджав под себя ногу, а когда встаёт, то кривится от боли и ходит медленно и вперевалочку, как утка.

. Мать выслушала с усмешкой.

Ну, давай, показывай, что там, – сказала она улыбаясь.

. Любе же было не до смеха, но ничего другого не оставалось, как задрать юбки и выставить на показ матери свой срам. Сгорая от стыда, она легла на лавку, подставила голый зад, а мать склонилась над ней. Улыбка сошла у матери с лица, она посерьёзнела и даже не сразу поняла, что и где тут смотреть? Настолько густо была покрыта жёстким и чёрным волосом вся промежность и широкая, сантиметров пять, полоса между ягодицами до самого копчика у дочери, что казалось, будто‑то это меховая шапка. Длинная поросль скрывала всё, что, как говорила мать Любы,– никому нельзя показывать! А Любаша и не показывала и сама не смотрела, так как, не разглядишь там ничего, потому, что волосы были сантиметров десять в длину. Хоть косы плети!

. Наконец матери удалось отыскать, в этих густых дебрях, злосчастный прыщ. Он был такой огромный и красный, но всё равно ему удалось спрятаться в жестких, как проволока волосах, похожих не то на мочалку, не то на щётку. Но стоило Любиной маме слегка коснуться прыща, как Люба, тут же взвыла от боли! Мать лишь руками развела.

. К доктору надо, ‑сказала она, помолчав. На, что Люба, как ошпаренная соскочила с лавки, быстро опустила юбки и громко крикнула, – не‑е‑ет! Мать аж испугалась и отпрянула от неожиданности. Ну, тогда самогонкой только, – как‑то, не совсем уверенно, оценив "размер бедствия", предположила она и развела руки..

. Люба, со слезами на глазах, поняла, что мать, всё‑таки права. Но пойти к Николаю и показать всё это ему, было выше её сил. Ни за что, – думала она и продолжила мазать самогоном прыщ дважды в день.

. Так прошла ещё неделя. Люба терпела из последних сил. Перестала спать, так как лежать было неудобно и больно. Она вертелась до утра ища себе место и не находила его. Вставала утром разбитая и ещё больше уставшая, с трудом выполняла работу по дому и в пол силы. Мать не настаивала, так как всё чаще заставала Любу в слезах от боли. Но помочь ей не могла ни чем. Так как просто не понимала, что делать? До сих пор лекарство "самогон" спасало всю их семью практически от любых болезней. Но вот этот дурацкий прыщ! Просто наказание какое‑то!