Грех Магдалины

Он страшно боялся заболеть, поэтому при каждом чихании или кашле окружающих закрывал нос рукой и тут же брызгал в рот что‑то противовирусное. Все собаки для него априори были бешеными, а обезьяны – ВИЧ‑инфицированными, даже в зоопарке.

– Нет, все в порядке, – не подумав, брякнула Алиса. – Просто замерзла.

Нужно было лучше врать. Леша, конечно, не ушел бы от нее спать на диван (тот был занят бабушкой и Авророй), но по крайней мере не случилось бы того что случилось.

Парень уверенно развернул Алису к себе лицом и поцеловал. Она задрожала всем телом, прижала руки к груди. Кажется, он этого не заметил, продолжая целовать ее подбородок, шею и опускаясь все ниже. Алиса глубоко вздохнула и постаралась расслабиться. Эта пытка не будет продолжаться вечно, скоро все закончиться. В голове, как вспышки молний, проносились воспоминания. Сильные, уверенные руки, пробуждающие ее тело, губы, заставляющие кожу расцветать под их прикосновениями. Древесные нотки коньяка и запах крепких сигарет. Сейчас ее любимые ароматы перебивал запах дешевого геля для душа и чужого мужского тела. Руки судорожно комкали край пододеяльника.

«Ты ведь видишь меня сейчас? Я знаю, видишь. Так смотри! Ты виноват в этом!» – она медленно закрыла глаза, чтобы больше не видеть темные облака, плывущие мимо окна, и счастливые, сверкающие победой глаза чужого мужчины, владеющего ее телом.

Через пару дней Алексей уехал в командировку на неделю. Это счастливое событие омрачилось прелестями ранней беременности. Токсикоз был жуткий. Он выворачивал ее желудок до двадцати раз в день.

Алиса висела вниз головой на кровати дневного стационара гинекологии. При одном взгляде на желтый тазик, стоявший на полу, ее рот открывался сам собой.

Уже несколько раз она слышала перешептывания медсестер о необходимости аборта. Вот и сейчас, разглядывая отколотую плитку на полу своей палаты, Алиса стойко сносила ворчание старой уборщицы о том, что от таких беременностей нужно избавляться, ведь не зря же организм сам выплевывает. «Мир не без добрых людей!» – часто говорила бабушка. И каждый норовит внести свою толику «добра» в чужую судьбу, особенно если его участие там не требуется.

В палату зашла Татьяна Олеговна с листком бумаги и ручкой. Алиса интуитивно догадалась, что это для нее. Женщина присела на кровать и участливо посмотрела на Алису. Обе молчали. Татьяна Олеговна долго смотрела в потолок, Алиса – на тазик под своими ногами. Наконец, врач подавила набежавшие слезы, погладила девушку по руке, по‑матерински поцеловала в лоб и также молча вышла, забрав с собой неозвученное разрешение на прерывание беременности.

Его ребенок должен жить!

 

Ночь.

Ночь и холод чужой квартиры не лучшие компаньоны, если ты ждешь чуда. Алиса не ждала, но от его пришествия не отказалась бы.

Она сидела на кухне, подобрав под себя ноги, и тянула тёплую воду с лимоном. Рвота прекратилась, но её по‑прежнему тошнило. На этот раз от окружающего мира. Эта чужая квартира, насквозь пропитанная запахом дешёвой косметики и пылью на многочисленной технике. Как ни старалась Аврора, а превратить этот склад старой рухляди в подобие уютной квартиры не смогла. Всюду валялись провода, платы, компьютерные запчасти и касаться их не разрешалось никому. Но самым отвратительным в этой ситуации был ее жалкий гнев и осознание собственной беспомощности.

Завтра Леша должен вернуться из командировки и этого дня Алиса ждала, как начала пыток. Она знала, что принятое ею решение было единственно правильным, но легче от этого не становилось. Допив воду, она побрела в постель. Как не оттягивай завтрашний день, он все равно наступит. Лучше встретить его выспавшейся.

Алиса проснулась от шороха и вскочила на кровати. Одеяло сползло на пол, грудь и бедра обнажились. Алиса терпеть не могла пижамы. Она не ждала Алексея так рано, иначе надела бы на себя бабушкину ночнушку в пол. Молодой человек стоял, открыв рот, и часто‑часто моргал бледными глазами за толстыми линзами очков. Алиса попыталась вернуть одеяло на место, но было поздно. Алексей схватил её за плечи, неуклюже повалил на подушки, попутно целуя то её волосы, то щеки. Алиса пыталась отбиться, но обоняние всецело захватил его уникальный запах. Ее тут же вывернуло вчерашним ужином. Леша отпрыгнул от девушки, как от прокаженной.

– Ты заболела?

– Нет, идиот, я беременна, – зло прошипела Алиса.

Бессознательно она снова вернулась к крамольной мысли сделать аборт. Тогда все закончится: эта пытка токсикозом, зависимость от этого гадкого человека, страх перед будущим. Она снова сможет отвечать только за себя, а значит, противостоять злому року.

– Ты беременна?! – Леша сел рядом и закрыл рот рукой.

«Все‑таки токсикоз заразен!» – злорадно подумала Алиса, но не успела ответить, да и не желала ничего объяснять.

– Я… счастлив. Ты испугалась того, что я тебя брошу?! Конечно, нет, я теперь тебя ещё больше люблю, вдвойне. Я женюсь на тебе.

Алиса медленно оторвала голову от подушки и тупо уставилась на парня. Но если её недоумение на лице было вызвано растерянностью, то для Леши оно являлось естественным.

«Господи, он действительно решил, что я беременна от него?!» – эта мысль была столь нелепа, что вызвала непроизвольную улыбку на её лице. Так не кстати.

– Алиса, ты согласна?! Я так счастлив! Теперь все будет по‑другому.

Нет, нет, нет, хотела закричать Алиса, но крик утонул в рвотном позыве. Она бросилась в ванную.

У Алисы была одна замечательная во всех отношениях черта характера: она могла стирать из памяти людей, места, события лучше любого отбеливателя. Если когда‑то доведётся обернуться назад, то ничего кроме белого полотна на мольберте судьбы там не найти. Не о чем сожалеть, нечего стыдиться. Вот и эта наиглупейшая ситуация выцветет в её памяти. Она обнажённая в постели, чужой полураздетый мужчина у её ног, тазик на полу у кровати и предложение руки и сердца среди пыльных компьютерных проводов. Но как бы там не было, это тоже страница её жизни, которая потянет за собой следующую главу. Постыдная она будет или нет судить вам.

 

Глава III

Итак, Алиса с семьёй осталась в доме Алексея. Он действительно блаженно уверовал в то, что является отцом её ребёнка. Молодого человека не интересовали ни срок беременности, ни дата зачатия, ведь с момента их совместной жизни прошло чуть больше месяца.