Грех Магдалины

Токсикоз Алисы не прекращался ни на день, но теперь она радовалась ему: Алексей был чрезвычайно брезглив. Вид бледно‑зеленого лица Алисы вызывал в нем отвращение. Всю оставшуюся беременность она видела его только по утрам или поздно ночью, когда он возвращался с работы, куда был практически выселен из собственного дома. Попыток сблизится с Алисой он больше не предпринимал, вероятно это было связано с грубо брошенной фразой Алисы о том, что так не долго и двойню родить. Алиса сама не знала чего в этих словах было больше шутки или неприкрытого издевательства, но Алексея как ветром сдуло с кровати. Несколько ночей он провел на полу.

Отсутствие полового воспитания – бич уходящего века.

Мальчик появился на свет хмурым мартовским утром почти через сутки после того, как Алису привезли в родильный дом. По деревянным окнам родовой хлестал ледяной дождь, в водосточных трубах завывал ветер, в коридорах гулял сквозняк. И ребенок не спешил нести свой божественный свет в этот унылый мир. Он будто понимал, что для своей матери он не украсит его, а станет обузой.

Ослабевшей руки Алисы коснулась чья‑то горячая ладонь.

– Давай, девочка, соберись, ты справишься. Все мы через это проходим!

Голос Татьяны Олеговны доносился до нее сквозь собственное гулкое сердцебиение. Как долго женщина рядом с ней, Алиса не могла вспомнить, быть может с самого начала (осталась после ночного дежурства, ведь была не ее смена), возможно, только приехала (ее вызвали на трудные роды). Шел двадцатый час этой пытки.

– Над роженицей солнце не должно всходить дважды! – обреченно прошептала акушерка. Но для Алисы ее слова прозвучали как последний вздох надежды. Она уже слышала эту фразу однажды от Марка. В сознание, минуя сердце, тайно прокралась мысль, что судьба не допустит на свет появления этого ребенка.

– Давай, тужься! Тужься! – кричала рядом с Алисой пожилая коренастая акушерка, и от ее крика становилось легче. Ведь одной кричать стыдно. – Помоги своему ребенку появиться на свет. Он хочет увидеть маму.

«Не хочет! – хотела выкрикнуть Алиса, но на это не было сил. – Я предала его, предала с самого начала, когда хотела избавиться от беременности. Он не мог не чувствовать этого!».

Алиса закрыла глаза. Силы покинули её окончательно. Тело начало слабеть, проваливаться в вязкую вату небытия.

– Ты нужен мне! – одними губами прошептала она, пытаясь ухватиться руками за воздух.

Вспышка белого света ослепила её полуприкрытые веки. Невидимый ангел распростер над ней свои крылья.

– Ты сильнее, чем можешь себе представить, фейгеле. Я с тобой! – услышала она где‑то совсем рядом.

Алиса вцепилась мокрыми ладонями в ручки акушерского стола и, стиснув зубы до скрежета, напряглась, отдавая последние силы. Секунда, другая, третья и тишину разрезал громкий плач ребёнка.

– А теперь уходи, – прошептала она и закрыла глаза.

Она открыла их снова, только когда почувствовала прикосновение теплого, мокрого тела к своей груди. Мальчик недовольно сопел и причмокивал. Его маленькое сердечко билось ровно. Уже тогда Алиса поняла, что не она будет его опорой, а он – ее осью для вращения земли. Всю жизнь она будет просить у него прощения за то, что он – лучший сын, чем она мать. Теперь их двое против всего мира.

 

А мир и не думал сдаваться. Порою кажется, что жизнь – это испытание на прочность и чем лучше ты проходишь эти испытания (не ноешь, не опускаешь руки, не ищешь виноватых), тем больше их ждет тебя впереди. Это своеобразное поощрение. Как в спортивной школе: лучшим ученикам дается больше заданий и становятся они только сложнее. А все для того, чтобы повысить их профессиональный уровень, закалить. И ты закаляешься до стальных мускулов, до железной хватки, до вечно холодного разума и ровно бьющегося сердца. Тебе ни к чему сантименты и вера в чудо. Ты веришь только в себя.

Алиса смотрела на розовый комок икающего «счастья» и думала, что теперь с ним делать. Кто сказал, что проблемы нельзя взвесить в граммах, а страхи отмерить сантиметрами. И если счастье будет расти, то твои проблемы и страхи будут расти вместе с ним в геометрической прогрессии. Теперь ты – мать! Неси свой крест.

Мальчик получил имя Иван. Любимое имя Марка, но об этом нельзя говорить даже нам.

Алиса выписалась из роддома через четыре дня и не сообщила об этом никому. Бабушка болела, Аврора училась, а Алексея не должно было быть в ее жизни, но он был. Об этом Алиса старалась не думать, слишком много забот ждало ее впереди. К чему лишние расстройства? Нужно жить!

И жизнь закрутилась вокруг маленького создания, которое не умело еще крутить даже головой. У Алисы же голова кружилась от постоянного водоворота повторяющихся событий. Один маленький пищащий мужчина стал центром мироздания для трех женщин и камнем преткновения для одного взрослого еще более капризного ребенка. Бессонные ночи сменялись усталыми днями, дни стекались в рутинные недели.

Однажды, выйдя из душа, Алиса застала Алексея с ребенком на руках.

– Что ты делаешь?

Алиса коршуном налетела на молодого человека и прижала сына к груди.

– Он заплакал, – виновато буркнул Алексей. Он даже отступил на шаг. – Я подумал…

– Не смей его трогать! – разъяренно прошипела Алиса.

– Но ведь он мой сын. И я просто хотел помочь.

– Хочешь помочь, научись мыть за собой посуду!

– Это женская работа, – фыркнул Алексей.

– Аврора и бабушка тебе не прислуга! – произнесла Алиса таким тоном, будто хотела дать ему пощечину словами.

– Хорошо. Но и ты должна думать о семье. О нашей семье. У нас ребенок, – выделил он последние два слова каким‑то осмелевшим голосом. – Твоя сестра и бабушка больше не будут жить в моем доме.

Алиса специально долго и старательно укладывала сына в кроватку, чтобы не смотреть на парня, и действительно не дать волю рукам. Но последняя фраза заставила ее повернуться и посмотреть на Алексея. В его взгляде появилось что‑то новое, какой‑то утробный демон пожирал его изнутри.

– Ты живешь у меня и ты обязана подчиняться мне! – у рта появилась белая пена, руки затряслись от сдерживаемой ярости.

– Я тебе ничем не обязана и ничего не должна! – огрызнулась Алиса, сделав шаг вперед.

Руки Алексея заходили мелкой дрожью, на шее выступил пот. Он сжал губы так, что они побелели и стали почти невидимыми на побагровевшем лице. Алиса уже готова была снова склониться над кроваткой сына, как увидела над собой руку Алексея. Он резко замахнулся, но спокойный взгляд девушки распял его прямо в воздухе. Он так и остался стоять с высоко поднятой рукой и остекленелыми глазами. Она же смотрела на него с отвращением и жалостью одновременно.

– Ты – мать моего ребенка! – наконец прошептал он. На этот раз тряслись губы.

– Но ты ему не отец!

За спиной показалась встревоженная бабушка. Она вышла из комнаты, услышав крики, и поспешила на помощь. Алиса взяла Ивана на руки и передала его Анфисе Павловне.

– Завтра вечером мы уйдем отсюда, – спокойно произнесла она через плечо, не удостоив Алексея даже взглядом.