Хромые боги

Скинув быстро одежду, Лора прыгнула в воду. В несколько энергичных гребков она доплыла до середины озера и повисела на месте, болтая в прохладной воде руками и ногами. Кожу словно покалывали тысячи маленьких деликатных иголочек. Пару минут Лора прислушивалась к энергии, которая вливалась в нее с этими дружескими прикосновениями, чувствуя, как упруга ее кожа, как крепки и эластичны под ней мышцы. Немного жалея, что нельзя задержаться подольше, она поплыла обратно. Наскоро обтеревшись полотенцем, Лора натянула шорты и футболку.

– Какие у вас планы на жизнь, мисс Копач? – На упавшем дереве, аккуратно поддернув брюки, сидел их попутчик. Несмотря на путешествие в фургончике, костюм на нем был удивительно опрятный и ни капельки не помятый. В пальцах он задумчиво крутил продолговатый футляр неизвестного предназначения.

«О, Господи!» – подумала девушка, вытирая промокшим полотенцем каштановые пряди волос. – «Значит, все это время я вертела голой задницей перед этим чопорным господином. А что же он…» – Лоре неудержимо захотелось рассмеяться, когда она представила, какое выражение лица у него должно было быть при этом.

– Жить, мистер Оскар! – весело выкрикнула Лора. Полотенце совсем промокло и стало бесполезно. Девушка шагнула к мужчине поближе, наклонив голову и белозубо улыбаясь. – Жить, радоваться этой замечательной жизни и свободе!

– И только?

– Разве этого мало, мистер Оскар?

– Хм. Я очень занятой… человек, Лора Лейн, очень. Но давайте предположим, что так все и будет.

С этими словами идеальный джентльмен встал, аккуратно спрятал футляр во внутренний карман пиджака и направился прочь. Совсем в другую сторону от заправки и стоянки.

– Какой вы странный, мистер Оскар! – крикнула ему Лора вслед. – Что за вопросы в такое славное утро? И куда вы направляетесь? Разве вы с нами не поедете дальше?

– Прощайте, мисс Ковач.

 

Когда она вернулась к фургончику, ее ждал Мартин. В бумажном пакете у него были хот‑доги с кетчупом и горчицей, а в руке – две бутылочки холодной газировки. Пришли и Фред с Нормой. Лора накинулась на еду со зверским аппетитом. Когда Фред раскочегарил фургончик и вырулил со стоянки, Лора поискала глазами: не передумал ли джентльмен по имени Оскар покидать их компанию. Его нигде не было видно.

Ну и ладно, удачи ему! Впереди их ждала солнечная Калифорния! И много еще другого, чего они не успели попробовать с Мартином…

***

Боковой переулок за главным зданием мюзик‑холла пользовался дурной славой. Что ни вечер, здесь случалось очередное происшествие.

Конечно, Рональд Салеман знал об этом, как знает окунек, глядя, на откуда ни возьмись появившегося жирного червяка, что за ним должен скрываться холод острого крючка, и все же хватающего нехитрую наживку.

Но Салеман всего‑то выскочил между номерами купить у дилера немного зелья. И купить‑то не для себя, а чтобы угостить вечером крошку Хилари. Как на грех, он только что получил деньги, задержанные за два последних месяца. Тем обиднее было как раз теперь оказаться зажатым между пожарным выходом и мусорным баком: сложенные вдвое купюры предательски топорщили карман рубашки.

– Давай, приятель, не тяни, – сказал мелкий нервный субъект с треугольным лицом, и поводил у Ронни перед глазами лезвием, зажатым в кулачке. – Гони монету и проваливай куда шел.

– С деньгами нужно расставаться легко, гавнюк. Сотрясение мозга или дырка в животе тебе обойдется дороже, – резонно заметил второй грабитель. Этому громиле не нужно было оружия: он был на два фута выше и в два раза толще актера, а его поднятый кулак напоминал молот.

Все так, но почему обязательно он, и почему сейчас, когда Салеман предвкушал, как будет наслаждаться жизнью и бросаться деньгами. Актер горестно поднял глаза к черному ночному прямоугольнику, покрывающему узкий переулок, и увидел ангела, безмолвно и стремительно летящего на него с неба. Правда, ангел своей яркой раскраской больше походил на осу…

Раздался негромкий звук. Гибкая фигура опустилась на ноги за спинами у грабителей. Бандиты обернулись.

Возле кирпичной стены стояла девушка. Она была облачена в желтую блузку и такую же юбку. Юбка была короткой – значительно выше колен, и по ее краю шла черная полоса. На плечах у незнакомки был черный плащ, на лице полумаска.

– Это еще что за цыпочка… – промямлил мелкий грабитель с ножом, вытаращив глаза. – Откуда она взялась?

– Молоденькая, – пробасил громила. – И почти не одета. Замерзла, наверное. Но дядюшка Билли согреет бедную крошку. Иди сюда, детка!

– Мистер, у вас проблемы? – спросила девушка звонким юным голосом. Дождавшись от Ронни неуверенного кивка, она удовлетворенно поставила руку в шелковой перчатке на бедро. – Идите, мистер, и не забудьте вызвать полицию. Их появления здесь будут ждать двое раскаявшихся граждан.

– Стоять! – крикнул мелкий головорез в сторону актера, и в следующий момент Рональд Салеман увидел, как девушка пружинно подпрыгивает в воздух.

Дальнейшее происходило какими‑то странными рывками.

Некая желтая полоса, схожая со стрелой, метнулась в сторону подбородка бандита, звонкий удар, и вот уже его тело, вытянувшись, летит в сторону. Мусорный бак с грохотом опрокидывается на мостовую. Затем спасительница оборачивается к громиле, волан юбки взвивается, полностью открывая стройные ноги.

Ронни сорвался с места. Он бросил взгляд назад, когда прикрывал за собой дверь аварийного выхода, и увидел немыслимую картинку: девушка висела в пяти футах от земли, руки ее были расставлены в стороны. Затем она чуть наклонилась на бок и выбросила ногу вперед. Носок ее чёрной туфельки и нос бандита встретились…

Дальнейшего Салеман не видел. Когда он вернулся с полицейским нарядом, дежурившим на площади со стороны входа в мюзик‑холл, удивительной девушки‑осы не было. На брусчатке валялись два добросовестно отмутуженных жулика и короткая записка с пожеланием успеха стражам порядка.

… А Лора Лейн Ковач, едва касаясь ногами покрытия, бежала по крышам в сторону пригорода. Она без особого напряжения перепрыгивала с одного дома на другой, преодолевая в один прыжок расстояние в пятнадцать, даже двадцать футов*, не задумываясь, как это возможно. Для нее не было ничего невозможного, потому что на сердце было легко и радостно. Когда тебе семнадцать лет, жизнь твоя наполнена только теми вещами, которыми ты сама хочешь заниматься, и она свободна от нравоучений – ты самый счастливый человек на свете. (три фута* – примерно, один метр)

Вон появилась крыша их дома. Она уже казалась родной. Ее бледно‑оранжевые черепицы привычно пели под быстрыми ногами, когда она уходила ночью и возвращалась на рассвете домой, в их с Мартином гнездышко.