Хроники девятиконечной звезды. Фантастический роман о любви и спасении Мультивселенной

– Барыня, что случилось?

– Эта мразь приставала ко мне, а теперь избивает крестьянина Вахнова. Спасите его!

– Слушаем‑с.

Пять взрослых здоровых мужиков скрутило Исая. Он орал:

– НЕТ!!!

Очнувшийся Яковлич причитал:

– Оставьте его!!! Всё не так, он защищался…

– Не лезь не в свое дело, алкашня!

Фильку связанного вытащили из библиотеки. В его рот вставили кляп.

– Что будем с ним делать? Что велите, барыня?

Юля прикусила губу.

– Я хочу, чтобы вы его потащили на деревенскую площадь, одели в колодки на позорном месте и дали ему как следует плетей. Раз тридцать, чтобы помнил и знал!

– ММММММ….

Мычал Филька.

– Как прикажете, барыня!!!

Радостные мужики потащили Фильку. В деревне редко была хоть какая‑нибудь движуха. С него скинули рубаху и штаны и с голым задом втащили в деревню под смех баб и ребятни.

– А хозяйство у него ничего!

На «позорном месте» лежала куча навоза и стояла колодка, куда и поместили Фильку. Руки и голову просунули в колодку, закрепив на засов. Ребятня кидала в него тухлыми помидорами.

– За приставания к барыне и избиение крестьянина Андрея Вахнова наказание крепостному, Фильке Дурёхову, тридцать ударов плетью!

Толпа загоготала. Зрелище предстояло быть незабываемым.

– Прошу, барыня, будьте первой, кто влепит ему.

Юле отдали плеть. Она с наслаждением погладила её. Девушка совсем забыла, что одета совершенно неподобающим образом, чтобы работать палачом.

Учительница из церковно‑приходской школы Марья Алексеевна попробовала вступиться за Фильку.

– Барыня, ну он же просто безвредный сельский дурачок. Он ничего не понимает… Пощадите его.

– С дороги, старая карга.

Вахнов грубо толкнул учительницу с дороги. Юля вытащила кляп изо рта наказываемого.

– Барыняя, не вели казнить поганого!!! Прости меня, дурака!!!

Юля ничего ему не отвечала, лишь загадочно улыбалась и наслаждалась его унижением. Она размахнулась и нанесла первый хлёсткий удар по оголённой заднице.

– Вот тебе, получи!!!

– АААА!!!

Народ хохотал во всю мощь. Из толпы орали:

– Иж чего удумал‑то, к дочке барина лезть со своими грязными мыслями!

Мужик по имени Петька Борзов механически отсчитывал удары:

– Один, два, три, четыре…

Александр Яковлевич прибежал к месту экзекуции, но он не мог ничего сделать и понуро упустил голову. После пятнадцати ударов девушке надоело, её руки устали. Наказываемый уже не визжал, а тихо причитал, молился и извинялся.

– Я думаю, Андрюш, тебе надо продолжить.

– А то, я из него всю душу выбью за вашу честь, барыня.

По спине и заднице Фильки полились удары, отдающие куда большей болью. Сильная рука Вахнова старалась вовсю. Кровавые полосы по телу так и искрились.

– АААААААААААААААААААААААААААААААААААА!

– Получи, мразота!

Нанеся пятнадцать ударов, Вахнов разбежался и пнул Фильку между ног. Развеселившаяся Юля поддержала его и, не обратив внимание на страшный вопль, сделала тоже самое. Народ загоготал.

– Может, вообще отрежем ему хозяйство, барыня?

– Не надо, хватит с него. В следующий раз, может быть.

Петька Борзов облил Фильку грязью и сказал, чтобы радовался, что это не дёготь. Проходя мимо Александра Яковлевича, он рявкнул:

– Только попробуй его освободить без разрешения господ!!! Мы и тебе устроим сладкую жизнь!!!

Народ стал расходиться. Самое интересное закончилось и все, позёвывая, стали вспоминать про повседневные дела и обязанности, которые сами собой не сделаются. Юля и Вахнов думали уйти подальше от деревни, туда, где им можно будет взяться за руки. Но внезапно появившийся Модест Карлович нарушил их планы.

– Юлиа Дмитриэвна, прошу слэдовать за мной. Ваш отець приехал‑с. Он ожидаэт вас в своёом кабинэте.

Юля обратила грустный взгляд на Андрея. Он её понял и безмолвно кивнул.

Девушка прошла с Модестом Карловичем до усадьбы и поднялась на второй этаж. Что же сегодня за убитый день. Может быть, на ней проклятье? Сначала подкат к ней этого идиота, теперь отец вернулся и прямо сразу вызвал её к себе в кабинет. Зачем? Что могло случиться такого важного?

Кабинет отца располагался на втором этаже в конце коридора. Модест Карлович аккуратно постучал в дверь.

– Да, заходите.

Управляющий распахнул дверь. Каждый раз, заходя сюда, Юля чувствовала сильное неприятие царящего в непроветренной комнате «творческого беспорядка». Ей больше по душе её собственная ламповая ухоженная спальня. Дмитрий Индианов, даже не переодевшись из дорожного платья в домашний костюм (что не удивило Юлю), уже сидел за столом. Он активно макал перо в чернила и писал что‑то на бумаге. Его традиционное дорожное платье – засаленная кремовая рубашка, кожаная куртка с золотыми эполетами (дворянский знак), коричневые брюки и шляпа, которую он кинул на заваленный всяческим барахлом пыльный стол. Различные книжки об истории, мифологии, астрологии, астрономии, химии… Были книги и на русском, и на английском, и на французском, и на даже на китайском языках. Всякие подделки из дерева – фигурки полинезийских идолов, египетского сфинкса, скандинавских викингов, монгольских ханов, русских царей… Корабли в бутылках… Куклы Наполеона, Джорджа Вашингтона, Тамерлана, Рагнара Лодброка, Христофора Колумба… Юля знала, что все эти книги и вещи – лишь приятные безделушки для отца. По‑настоящему важные вещи – исторические артефакты, свои записи и исследования – Индианов хранил в сейфе за шкафом.