Худший Друг – Лучший Враг. Роман о бизнесе, жизненном выборе и любви

Чувствуя, как опытный банкир и умный человек, что во внешне весьма выгодном предложении может быть скрыт какой‑то подвох, Александр Александрович решил подстраховаться:

– Мы обсудим на правлении ваше предложение, я ничего обещать не могу, но вряд ли правление одобрит уровень поставок восемьдесят процентов, реальнее говорить не более чем о пятидесяти.

– Хорошо, давайте вернемся к конкретному обсуждению параметров сделки после решения правления банка. Если к нам нет вопросов, то мы не смеем занимать ваше драгоценное время, господа, – не дав развиться обсуждению или смене темы, подытожил Николай.

 

– По чашечке кофе? – спускаясь в лифте, предложил он Виктору Дмитриевичу.

– Отчего же и нет? – вытаскивая из кармана зажигалку, довольным голосом ответил компаньон.

 

В воздухе «Венского кафе» знакомого отеля витал сигаретный дым, сквозь который упорно пробивался запах свежемолотого кофе.

– Шесть часов поездки и двенадцать минут переговоров. Мы не сильно затянули встречу для первого раза? – с серьезным видом, но улыбаясь глазами, обратился к Виктору Дмитриевичу Николай.

– Нормально…

– Сегодняшним разговором мы можем спровоцировать банк к более активной продаже завода. Мы пошли ва‑банк, уважаемый партнер. Теперь нам самим необходимо оперативно переформировать модель бизнеса.

– Сделаем…

– Сделаем. Лишь бы сгоряча банк завод не скинул по дешевке кому‑нибудь.

– А кому он скинет?.. Даже если и скинет, новому хозяину по любому завод загружать надо будет…

– Это точно! – словно поставил точку Николай и негромко, обращаясь к себе, добавил: – А что бы сказал по этому поводу наш худший друг – лучший враг?

– Что вы сказали, Николай Константинович?

– Да так, ничего, размышления вслух.

– Анекдот на дорожку?

– Давайте! Как же без анекдота на дорожку‑то? Только тематический, пожалуйста, про дорогу!

– Легко! …Колхозники с превеликим трудом обменяли на картошку несколько листов фанеры… и обсуждают, что с ними сделать… Завхоз говорит: «Починим клуб». «Подлатаем хранилище для овощей», – предлагает агроном.

Слово взял старый дед: «А давайте сделаем из ентой фанеры ероплан… и улетим на ём к е…й матери!»

 

Посмеявшись, в хорошем расположении духа мужчины направились к автомобилю. Когда выехали из города, Николай спросил:

– Как вы, Виктор Дмитриевич, оцениваете сложившуюся ситуацию?

– А вы?

– Вопросом на вопрос? Хорошо, отвечу. Только сначала процитирую вас: «Нельзя, конечно, обойтись без истории».

– Запомнили, значит?

– А как же! Важные моменты всегда запоминаются. И часто наталкивают на новые размышления… Так вот, к истории… Как‑то давненько в Калифорнии, петляя на «лексусе» по извилистой дороге между красивейшими, покрытыми лесами горами и лазурным океаном, я впервые услышал Хулио Хосе Иглесиаса де ла Куэву. Его голос… это что‑то… невероятное… – теперь уже Николай делал паузы, вспоминая, прикрыв глаза, тот момент. – Позже я специально летал на его концерт в Мадрид. Зрелище было восхитительное! Один раз мы даже столкнулись с ним на каком‑то благотворительном вечере, по‑моему, в Лас‑Вегасе. За годы творчества гениальный испанец продал несколько сот миллионов своих пластинок и стал самым коммерчески успешным испаноязычным исполнителем за всю историю… А ведь мир мог бы никогда и не узнать певца Хулио Иглесиаса, не случись с ним беды…

– Какой беды? – нетерпеливо спросил всегда выдержанный собеседник.

– Вот вы занимались спортом?

– Занимался… Боксом, когда учился в сельхозакадемии.

– Травмы были?

– Ну, небольшие были, конечно… А как без этого?

– Тогда вы очень хорошо поймете ситуацию. Иглесиас с шестнадцати лет играл в футбол голкипером за клуб «Реал Мадрид».

– Серьезно?!

– Более чем. А после школы планировал стать юристом. Но за день до своего двадцатилетия попал в автокатастрофу. Хулио лежал в больнице три года. Он был парализован, свободно работали только руки. Возвращение в спорт, как вы лучше меня понимаете, было заказано. Доктора разрешили ему играть на гитаре. Прикованный к постели Хулио начал сочинять. Сегодня он здоров, отец многочисленных детей, богат и знаменит.

Виктор Дмитриевич выкинул в приоткрытое окно окурок и тут же закурил снова.

– Возвращаясь к нашей с вами действительности, – продолжил неторопливо Николай. – Взяв сегодня завод в лизинг или выкупив его на кредитные деньги того же банка, мы бы с вами кинулись скупать на рынке семена, покупать и арендовать землю – или, как модно сейчас говорить, формировать земельный банк, принимать на работу большое количество людей, набрали бы в тот же лизинг техники. Всем бы этим занимались одновременно и круглосуточно. Безусловно, в данной модели развития есть свои инвестиционно привлекательные моменты – земельный банк, основные фонды, завод, в конце концов. Как в джентльменском наборе. Но были бы у нас в этом случае серьезные причины, время и возможности предметно заниматься совершенствованием технологий? Я имею в виду технологий бизнеса?

– А‑а‑а… понял… Как говорил один преподаватель‑маркетолог, на лекциях которого я присутствовал, компания должна отличаться.

– Маркетолог… А вот один мой знакомый специалист из этой отрасли называет себя маркетером. Это различные понятия?

– Ну… наверное… возможно.

– Возможно. А возможно, и нет. Это они себя так позиционируют, точнее, называют. А вам не все равно, как они себя называют?

– Да мне… без разницы.

– Так же, как маркЕтинг или мАркетинг?

– Абсолютно фиолетово.

– И?

– И?..

– В том‑то и дело. Не отличаться надо, Виктор Дмитриевич. Само это пожелание предопределяет поиск клиентами отличий вашего бизнеса от многочисленных конкурентов. А как показывает жизнь, заниматься поиском отличий ни у кого нет ни времени, ни желания…