Идеальное зеркало
Пруд я почувствовала раньше, чем увидела. Воздух резко изменился, стал более влажным и даже холодным. Для бега все равно, что принять душ по пути. Стало легче. Снова выпрямила спину, глубоко вдохнула утро и пустилась с новой силой вперёд. На этом отрезке пути я уже была не одна. Таких же, как я, тут было человек десять, если не больше. Мы бежали кто куда: некоторые, кажется, уже были мысленно в офисе и усиленно решали свои задачи, кто‑то говорил по телефону (дыхание, кстати, не сбивал), кто‑то слушал музыку с такими вайбами, что на мгновение я оказалась на «Нашествии», а кто‑то, как я, просто дрался с собой за каждый новый метр. В своём ритме мы кружились вокруг водоема, стараясь нагнать самих себя.
Когда пришло время поворачивать на обратный путь, я уже прилично устала. Пока добежала до дворов, среди которых намеревалась спрятать свою кроваво красную физиономию от постепенно выползающих из домов москвичей, я уже изнемогала от жары и нехватки воздуха. Пот заливал лицо, а вытереть его было особо нечем. О прямой спине уже речи не шло, я старалась дотащить себя до дома. Выбирала видимую точку впереди и думала там остановиться, чтобы перевести дух, может даже пойти пешком. Но все равно бежала дальше.
Где‑то в километре от дома я ощутила незнакомое чувство в ногах и груди. Будто новая волна поднималась изнутри. Стало страшно, не понесёт ли меня как обезумевшую лошадь. Показалось, что я теряю контроль над собой.
Войдя в какой‑то особенный ритм, я снова расправила грудь. Я уже не чувствовала ног. Видимо, десять километров были слишком большой дистанцией для меня. Организм начал операцию «второе дыхание».
Мне понравилось. Прибежала прямо к квартире, миновав четыре этажа по лестнице. Не прекращая двигаться, я топталась на месте, будто хочу в туалет, и еле успела открыть квартиру, когда споткнулась и ввалилась в коридор. Моё тело подергивалось от усталости и ревущей энергии. Мне казалось, сегодня я больше не встану, а растекусь по полу лужей в виде логотипа Nike. Но нет, перебирая пальцами в такт замедлившемуся сердцу, я встала и пошла в душ – отмывать свою первую реальную победу в жизни.
Я не мучила себя, просто ставила маленькие цели на дистанции и, приближаясь к их рубежу, оценивала свои силы, смогу ли пробежать ещё. Будто ковшиком вычерпала бочку дождевой воды в саду. Я преодолела самую большую дистанцию какую когда‑либо брала, и ни разу полностью не остановилась. Доказала самой себе, что могу это сделать. В тот день во мне заработал доселе молчавший механизм.
Некому было объяснить мне природу подобных ощущений, но гордость за себя саму подсказывала, что также можно добиваться и других целей. Нужно лишь понимать, что они из себя представляют и примерно чувствовать с чего начать. Слушать себя, даже если речь поначалу покажется бессвязной.
И вот настал тот день – суббота, за уикенд до вылета, когда event‑отдел прислал мне билеты до Парижа. Трынь! Я уже гляжу на время вылета к своей новой жизни. Летела я отдельным рейсом, потому что в команду меня включили последней. Лариса всё же проиграла, хоть бой и был, очевидно, жарким.
«Нужно ли мне это?» – думала я. А потом сама себе фыркала: «Чушь! Естественно нужно: кто ещё мне объяснит, откуда я взялась на этой планете, сама я уже пару лет как решила плыть по течению и быть счастливой от того, что имею». Правда иногда, вечерами заглядывая в разноцветное небо Москвы или шатаясь по улицам города, погружаясь в метро и собственные мысли, мне казалось, что уготовано моей судьбой нечто иное. Но мне уже не добраться туда, я опоздала. Надо было начинать раньше.
Я думала тогда, что жизнь не позволит мне долго мечтать о несбыточном. Я много работала, чтобы оказаться там, где я была. Что я сказала бы маме? Она так радовалась, что я в хорошей компании работаю, что зарплату стабильно получаю. Но с «картой успеха» я могла бы ей доказать, что есть другие возможности и я могу проявить себя в ином. Думала, пусть там будет какая‑нибудь работа на государство или, например, экскурсоводом в Турции, блин… я не представляла, что там может быть…
До того моя жизнь складывалась так, как считали правильным мои «воспитатели». Моя мама, учителя, преподаватели, начальники, тренера и прочие «взрослые». Мне давно стало спокойно в этом мире определённого уровня способностей. Чего уж там, мне было наплевать до какого‑то момента, что там творится снаружи. Я жила неким «днём», который наступит когда‑то потом, и я пойму, начну, или ко мне кто‑то придёт и заберёт туда, откуда я на самом деле родом. То есть я никогда не считала нужным по‑настоящему вкладываться в то, чем бы я ни занималась. Всё это было не тем. Время ещё не пришло.
Со спортом у меня вообще не вышло, никаких серьезных результатов за все полгода тренировок по легкой атлетике или почти четырёх месяцев плавания. Смотрела на ребят, которые со старта сразу брали медали и руки опускались. Так что там мой энтузиазм прогорел быстро. Если он вообще был. А вот в музыке я поднаторела за пять лет флейты. Но после школы ни разу не взяла инструмент. Наверное, что‑то мне это дало… Усидчивость?
«С чего Виталий решил, что я чемпион в чём‑то?» – с печалью размышляла я, пока смотрела на себя в зеркало и мерила платье, которое хотела одеть в командировку. Про себя мне казалось более верным определение «обычный человек», который живет и работает, служит обществу чем‑то и радуется выходным, ходит на выборы и жертвует деньги на корм собакам в приюте. Пойти в Агентство было простым любопытством.
Мне хотелось верить в то, что произойдет нечто особенное. Но я неумолимо, по привычке, понимала, что никакого чуда не будет. Что они могут доказать? Что моя жизнь упорядочена и простодушна? Как карандаш в точилке, она сотрётся до самого ластика, и кто‑то её просто выкинет в мусор, когда придёт время.
«Так все живут» – прошептала я себе из зеркала и захлопнула небольшой чемодан.
В понедельник я равнодушно поехала в аэропорт Шереметьево. На регистрации встретила взгляд Виталия, и защемило где‑то в области горла – он смотрел так же, как и тогда, в моём сне. Тёмный человек, он менял пространство вокруг себя, оно бурлило, извивалось и кипело. Попадая в зону его влияния, я становилась частью чего‑то несовместимого с моим порядком, большего, значительного. Здесь всё имело значение. Словно чёрная дыра в космосе, он всё время притягивал и излучал энергию, он был опасен для меня. Поэтому я вздохнула с облегчением, когда он и остальной топ‑менеджмент пошли в бизнес‑класс, а я отправилась в привычный эконом параллельного рейса.
О чём я думала? Возомнила себе не знаю что… Но всё же весело – помечтать. Мне нравилось то чувство, которое появлялось, когда он удалялся: сильнейшая сила темной материи этого человека ослабевала и на моей планете оставалось лишь мерцающее сияние в небе.
Приближаясь к Франции, волнение и недоверие снова хлынули на меня. Стыдно признаться: в то время мой организм был так глупо устроен, что при возникновении сложных ситуаций я либо замирала с комком в горле и слезами на глазах, либо бежала в туалет по серьезному поводу. И никак я не могла найти решение, как же мне научиться контролировать реакцию тела на входящие «звонки». А вот телефон, похоже, решил вообще прекратить связь с внешним миром и показал синий экран смерти. Я думаю, что сама обладала определённым магнитным влиянием на технику, разрушающим. На тот момент на работе у меня уже был четвёртый Mac. Все предыдущие сломались или затребовали глубокой диагностики. Телефоны так же долго не жили. Вот и теперь, я осталась без связи. Один старый планшет в сумке, но это было, считай, как записная книжка.
Конечно, оставалась надежда, что меня будет кто‑то встречать в аэропорту. Нас всегда забирала группа сопровождения из местного офиса. В крайнем случае, можно было бы найти Wi‑Fi и написать письмо коллегам, что‑нибудь придумали бы. И тогда мне в голову пришла гениальная мысль:
