Идеальное зеркало

– Как мне к вам обращаться? – спросила доктор слегка прищурившись.

– Маша… наверное, – ответила я растерянно.

– Ясно. Тогда ко мне можно обращаться Софи, – будто уяснив для себя что‑то, ответила она и подошла ко мне близко‑близко.

– Хорошо…

– Я буду обращаться на «ты», хорошо?

– Хорошо! – подпрыгнула я на кресле, потому что в этот момент доктор протянула ко мне руки, чтобы расправить волосы, сбившиеся от краткого сна.

Мысли окончательно сжались в комок, будто мне предстояло сдать анализ крови из пальца, и доктор уже протёрла его холодной спиртовой ваткой, медленно разворачивая лезвие для прокола.

– Отлично, – она мягко улыбнулась, видя реакцию пациента, и постаралась успокоить того нежным голосом. – Маша, мы с тобой должны положить вишенку на тортик твоей личности в очень интересной комнате по соседству. Да, «Идеальное зеркало» прямо за этой стеной, – она показала на стену справа от меня, – можно приложить ухо и почувствовать вибрацию компьютера. Он уже почти понял кто ты на самом деле и это очень интересно. Не правда ли?

Медленным, осторожным движением доктор сняла венец с «кубка» и надела его на меня. Едва надавливая на определённые точки устройства. Софи осмотрела мою голову, и, довольная содеянным, аккуратно уложила обратно в кресло.

– Всё хорошо? – я боялась сделать что‑то не так или лишний раз пошевельнуться.

– Всё замечательно. Как ты себя чувствуешь?

– Я… – неожиданно, мой комок страха и неуверенности стал сам собой распутываться. – Мне кажется, всё… налаживается…

– Я должна рассказать тебе немного о том, что тебе предстоит сделать. – Она улыбнулась и примостилась на краешке моего кресла. – Сейчас венец поможет тебе вспомнить свою жизнь в мельчайших подробностях. И, подозреваю, именно этого ты и боишься. Но волноваться не стоит. Лучше думать об этом, как о путешествии. Ты любишь путешествия?

– Вообще да… Но, думаю, путешествиеее… по подворотням своих страхов будет такое себе наслаждение.

– Очень распространённая ошибка многих людей – считать, что их воспоминания, страхи и неверно принятые когда‑то решения, а иначе – обстоятельства – сами собой управляют их жизнью. На самом деле это ты управляешь своей жизнью, руководствуясь, например, страхами как инструкцией к этой самой жизни. Опыт – это во многом наш самый большой враг.

– Странно. Мы с детства нарабатываем этот самый опыт, чтобы выжить, чтобы сделать свою жизнь безопасной и удобной. А теперь получается, что мой опыт – это мой враг?

– Не стоит всё воспринимать буквально. Ты вольна выбирать из него то, что тебе действительно помогает, а всё остальное отпустить. Выкинуть из головы.

– Если бы всё было так просто.

– Тебе же было легко принять точку зрения, что мир жесток и благосклонен только к определённым людям? Таким же образом можно и передумать.

– …

– Нужно решить «быть себе хозяйкой». Но не сказать и забыть. Нужно именно решить это для себя. И самой выбирать то, что ты понесёшь с собой как опыт, а что выкинешь как опустевшую обёртку от мороженого. Ты же не носишь её в руках, когда мороженое уже съела? – сказала Софи с лицом, будто усомнившимся, что не ношу.

Мы обе прыснули от смеха. На этой ноте она встала и двинулась на своё место, сначала слегка сжав моё запястье своей тёплой рукой.

Доктор взяла планшет и что‑то набрала на нём. Тогда мне показалось, что я потеряла ощущение тела. Оказалась внутри своего разума. Это была комната с объёмными шарообразными стенами, будто удаляющимися вглубь. А на них мелькали туда‑сюда спутанные картинки проектора. Они метались в разные стороны, то притормаживали, и снова мчались, не оставляя возможности увидеть своё содержание.

– Можно больше ничего не говорить. Просто расслабься, держи глаза закрытыми и слушай мой голос. – уже откуда‑то издалека произнесла Софи.

Но я и не пыталась открыть глаза. У меня их словно бы и не было.

– Нам нужно увидеть самое важное. Твоё сокровенное, то, о чём ты никому не говорила, скрывала от себя, забыла, но оно всегда с тобой. – Софи говорила почти гипнотически. – Вернись в начало, в своё детство.

Повинуясь команде голоса или же просто услышав знакомые слова, картинки стали мелькать медленнее. Я стала узнавать краски, образы. Моё постсоветское детство не отличалось позитивной палитрой, поэтому ярким пятном был лишь мой синий свитер с полосочками.

– Почему всё такое серое? – подумала я в пространство, и голос эхом раздался в моей зале.

– Не обязательно всё было серым на самом деле. Ты видишь мир таким, каким считаешь он был, а не объективную истину. Ярким цветом выделяются вещи и моменты, которые вызывали эмоции и оттого лучше запомнились, – Софи говорила как незримый дух над ухом.

– Я думала, что попаду в туннель воспоминаний, как Кларис Морель.

– Сознание – вещь индивидуальная. Кларис было удобно нестись сквозь туннель. Тебе же кажется, что ты не управляла своей жизнью, а лишь наблюдала за ней. Как в кинотеатре.

Софи была права. Я всегда думала о своём жизненном пути как о каком‑то неудачном кино, за хронометражем которого я слежу из пустого зала.

– Дотянись до самых ярких воспоминаний.

На экране появилась старенькая обстановка бабушкиной квартиры, в которой мы с мамой жили, когда я была совсем мелкой. На самом деле квартира принадлежала деду, но человек он был сложный и я пыталась его избегать всеми способами. Поэтому его в моём кино почти не мелькало. Вот и стиральная машинка. Я никогда не видела, как она работает. Как и некая жуткая установка для глажки постельного белья. Множество книг на полках до потолка. Не помню, чтобы их кто‑то читал…

В квартире оказалось немыслимое количество хлама, что бережно хранился её жителями и удваивался каждый год. Взрослые будто бы запасались всем, чем только могли, в страхе не иметь ничего, когда станет ещё сложнее существовать в стране, где постоянно переписывают учебники истории. «Как похоже на мой рабочий стол…» – подумала я и картинка мигом сменилась моим столом в офисе. По нему можно было составить календарь всех событий компании за последние два года. Столько отжившего своё промо‑хлама на нём хранила.

– Давай постараемся без параллелей, – мягко поправила меня Софи, и я снова вернулась к бабушке. – Вспомни что‑то особенное, яркое. У тебя была своя комната или уголок?