Исключение
– А с кем?
– Мы вместе. Я вообще думала, ему будет назначено, и он сам придет.
– Ничего, что он домой к тебе не приедет?
– Забей. Позвони хотя бы менеджеру при мне, а то я его выловлю, а куда вести – непонятно.
– Ладно.
Вася положил на кресло громоздкую сумку и достал мобильный.
– Добрый день, Марков из «Богемы». По поводу интервью с Норбергом. Да, договаривались, – Вася закивал. – Хорошо. Понял. Всего доброго.
– Интервью будет в том конце фойе, где гардероб. Там небольшой конференц‑зал, двойные двери. Номер 2b. Запомнишь?
Лида кивнула.
– Все, жду тебя там. Вас обоих. И соберись, на тебя смотреть страшно.
Лида снова кивнула. Ей даже не приходило на ум, чем парировать этот сомнительный комплимент.
Вася подхватил сумку и ретировался к выходу, стремительно лавируя в толпе. Ему не привыкать. Лида разгладила ладонями брюки. Андерс Норберг стоял у самого спуска со сцены и разговаривал с двумя мужчинами в костюмах. Его рукава были закатаны по локоть и обнажали жилистые, покрытые загаром руки. Лида осознала, что оделась так же, как Норберг. Она недооценила силу шведского минимализма. Эта мысль показалась ей забавной.
Наконец, Норберг окончил беседу и, спустившись со сцены, заметил Лиду.
– Добрый день, мистер Норберг, меня зовут Лидия Стрельникова, я из журнала «Богема». Вы смогли бы ответить на пару вопросов?[1]
– Рад познакомиться, – Норберг улыбнулся и протянул ей руку. – Я с удовольствием отвечу на все вопросы, меня предупредили о Вас.
Лида коротко пожала его горячую ладонь.
– Нам выделили конференц‑зал для интервью. Если это удобно, мы можем туда пойти прямо сейчас.
– Хорошо. Одну минутку.
Норберг перекинулся парой слов с режиссером и вернулся к Лиде.
– Пойдем?
Она кивнула и пошла к выходу из зала.
– Андерс! Андерс! Можно автограф?
К нему кинулось несколько девушек с фотографиями и ручками.
Норберг остановился и терпеливо расписался для каждой из них. В этом не было ни раздражительности, ни самолюбования. Скорее доброжелательность. И он совершенно не обращал внимания на кокетство и сексуальные намеки в свою сторону. Лида понимала, что несколько девушек в России – ничто по сравнению с толпами фанаток в Америке. Нелегко, пожалуй, справляться с постоянными приставаниями посторонних людей.
Наконец, Норберг освободился и подошел к Лиде.
– Извините.
– Я понимаю, – Лида улыбнулась и пошла через фойе к конференц‑залу.
Вася уже поставил кресло для Норберга поближе к окну. Лида устроилась напротив, разложила диктофоны и блокнот.
– Для нас большая честь, что Вы согласились дать эксклюзивное интервью «Богеме», – Лида улыбнулась.
– Рад это слышать.
– Андерс, Вы приехали в Москву с фильмом «Морская атака». Что для Вас значит этот фильм?
– Мне было интересно попробовать себя в таком масштабном проекте. Он совсем не похож на все, что я делал раньше. Мне довелось стать частью команды Стива Макбрайда, это был очень ценный опыт. К тому же было здорово поработать с такими спецэффектами, когда съемки проводятся в полупустом помещении, и ты должен сам представлять себе, что происходит вокруг. Например, в сценах с нападением роботов или штормом.
– Вы год служили во флоте Швеции. Вам это помогло в работе над фильмом?
– Конечно. Честно говоря, отчасти поэтому я и захотел сняться в нем. Я люблю море, и защита родной страны для меня – не пустой звук, как бы пафосно это ни звучало. Я никогда не буду жалеть о своей службе. В этом есть что‑то мужское и правильное.
– Но Вы вернулись к актерской работе?
– Мне ее не хватало. Я творческий человек. Пожалуй, мне стоило сделать перерыв, уйти из театра и кино, чтобы все обдумать и понять, чем я действительно хочу заниматься. В тринадцать лет популярность давалась мне тяжело, я не понимал, зачем все эти девчонки торчат около моего дома. На меня давило всеобщее внимание. Я хотел просто бегать и играть с друзьями в футбол.
– А как Вы справляетесь с популярностью сейчас?
– Не стану врать, мне льстит, что люди считают меня привлекательным или талантливым. Я им за это благодарен. Но мы, шведы, скромный народ. И я неловко чувствую себя, когда получаю недвусмысленные предложения от фанаток.
Через некоторое время, когда интервью подошло к концу, Вася еще пару раз щелкнул фотоаппаратом и поблагодарил Норберга.
– Лида, мне бежать надо, – обратился он к ней по‑русски. – Я закончил.
– Давай, Марков. Но снимки мне на почту. – Лида снова перешла на английский. – Мой коллега спешит. В любом случае, мы очень благодарны Вам за интервью. Я бы попросила автограф, но наш шеф говорит, что это непрофессионально.
– Я никому не скажу. Это будет наш маленький секрет, – Норберг улыбнулся, и около его глаз появились задорные морщинки. – Я еще увижу Вас на банкете?
– Не знаю, – Лида кивнула Маркову, и тот исчез за дверью. – Если честно, я собиралась, но подобные мероприятия… В общем, я бы предпочла прогуляться на свежем воздухе.
– Вы первый журналист, который добровольно хочет пропустить фуршет.
– Можно доверить Вам еще один секрет? Я не совсем журналист. Я переводчик. Просто сейчас работаю в журнале.
– Так вот почему с Вами было так комфортно, – на лице у него было то ли облегчение, то ли понимание.
– Не любите журналистов?
– А это не для печати?
– Только для личного пользования.
– Не очень. Конечно, теперь общение с прессой – часть моей работы, но журналисты все время пытаются вытащить наружу мою личную жизнь. Папарацци в Лос‑Анджелесе – настоящий ужас.
[1] Здесь и далее все разговоры с участием иностранцев по умолчанию ведутся на английском языке (Прим. автора)
