Итиноку

О том, что произошло после их разговора о выходных, Каминская отозвалась так: "Не могу поверить! Думала, опять он меня прикалывает! Он вообще такой остроумный, хоть и не первое апреля, но всегда что‑то такое придумывает… ой, то есть придумывал. Как‑то в компании одного парня так развел – мы все угорали!"

Толку от этой "погремушки" было маловато.

Из всех диспансеров пришел ответ: нет, Ираклий Денисов на учете не состоял, не обращался и вообще в базе не числится.

По свидетельствам друзей и знакомых, Ираклий мог выпить – только на тусовке, "под закусочку", за праздник или какое‑то знаковое событие. Наркотиков он не принимал, не курил даже электронную сигарету или вейп и к курению относился резко отрицательно. Когда прошел слух о запрете курения на балконах, Ираклий хихикал, потирая руки: "Хватай лайфхак, Анька, как заработать и заодно проучить кое‑кого из соседей! Только они вылезут с куревом на балкон, запускай дрон, он нафоткает рожи соседей с сигаретой во рту, пересылай в полицию – с них штрафик, и тебе отломится на колготки!"

Так же ликовал Ираклий, когда запретили курение в тамбурах поездов: "Классно можно приколоться, если кто‑то попытается втихаря шмыгнуть: поднять тревогу, ой, мол, дымом пахнет, не пожар ли? Ой, а разве человек не знал, что курить в поезде запрещено? И ему штрафик, а тебе – моральное удовлетворение от сознания исполненного гражданского долга! А что? В чем я не прав? Закон есть? Надо соблюдать и сигнализировать о нарушениях!"…

– Ему искусственный кайф был не нужен, – сказал об Ираклии один из художников, – самый большой кайф он получал, если мог кому‑то нагадить. Так это смаковал, прямо руки потирал и губами причмокивал, когда рассказывал!

портрет получался не самый приятный. И все меньше верилось в версию суицида. Такие люди очень себя любят и не причинят вреда. И на крайний шаг их ничто не подтолкнет.

Все данные медэкспертизы подтвердили: художник был трезв, как стеклышко, в ясном рассудке, и следов насилия не обнаружено. И следователю не давало покоя это странное происшествие. Да, среди богемы всякое бывает, но Денисов не был декадентствующим или приверженцем философии готов и эмо. Он отличался жизнелюбием, оптимизмом, был неунывающим и прагматичным человеком. Даже с чувством утраты после гибели Зинаиды и Антона справился очень быстро и легко. Если оно было…

Когда вызвали Кирилла Гельсингфорского, следователь понадеялся от него получить какую‑то конструктивную информацию о личности и связях Денисова, с которым они шли плечом к плечу и много знали друг о друге.

Не так давно Кирилл проходил подозреваемым по делу об убийстве своей жены на южном курорте. Все складывалось так, что больше подозревать было практически некого: женщина в открытую резвится на море с любовником, красавцем‑тренером из фитнес‑клуба. Приезжает обманутый муж, и вскоре изменницу находят убитой… Но разбирая это дело, южные дознаватели поняли, что не все так просто. Размотался целый клубок тайн, махинаций и лжи, а развязка ошеломила всех. С Гельсингфорского были сняты обвинения, и с тех пор он немного поутих, и, хотя изредка встречался с женщинами, но эти связи были мимолетными и короткими. Он оставил шумные компании в злачных местах, размашистые кутежи, и все больше времени отдавал воспитанию маленькой дочери. Остался только экстравагантный внешний вид и тематика выставок. Все говорили, что не всякая мать так лелеет свое дитя, как Кирилл заботится о четырехлетней Злате.

В кабинете у следователя рыжеволосый гигант в клешеных джинсах, проклепанной "косухе" и сапогах‑"казаках" снял красный стетсон, пригладил роскошную шевелюру и поведал о том, что Зинаида Денисова еще до брака с Ираклием была очень дружна с его женой, Розалией, и они вместе посещали юридические коучинги и завели в онлайн‑друзьях множество юристов, специализирующихся на гражданских делах… "Они все время шушукались, опытом обменивались, – сказал художник, – я только потом узнал, что Роза до меня одного уже догола раздела при разводе, а Зинка ее обскакала – двоих супругов до нитки обчистила, Ираклий третьим должен был стать… А он не хотел вот так запросто все потерять. Искал выход, вертелся, как уж на сковородке, а у жены уже метода отработана, и адвокаты знакомые есть, руку набившие на таких делах, так что дошло бы до развода – убежал бы он от нее в одних труселях… В лучшем случае".

Об отношениях супругов Кирилл ответил уклончиво: "Чужая семья потемки… НЕ хочу я, как баба, сплетни распускать, тем более что оба уже в лучшем мире…"

Следователь подумал о том, что после гибели Ираклия дело о ДТП, в которое попала его жена, тоже выглядит подозрительно. Не придется ли возвращать его на доследование и возобновлять производство?

Он позвонил коллеге, которой дали дело Зинаиды Денисовой. Нина Белецкая работала в прокуратуре первый год после вуза. Она добросовестно старалась подтвердить свой профессионализм и способности.

– Да, это я приняла дело, – сказала она, поправляя очки. – Но оно было вскоре закрыто. Типичное ДТП, никаких следов постороннего вмешательства нет… В тот день был дождь, асфальт мокрый… Машину занесло, женщина не удержала руль, – Нина перекинула толстую косу через плечо. – Вот я и закрыла дело. Но…

– Что "но"? – навострил уши Петров. – Что‑то тебя все же смутило?

– Кое‑что было, – после паузы ответила Нина. – Но мне дали понять, что, когда на каждого следователя приходится по 5‑6 дел одновременно, нужно более сложными заниматься, а не искать какие‑то петербургские тайны в простом, как пареная репа, несчастном случае… А теперь, когда и ее муж погиб, я думаю, что зря тогда послушалась и решила не докапываться слишком глубоко…

*

Из‑за того, что самолеты по‑прежнему с весны не летали на юг, вся нагрузка легла на железную дорогу и автобусное сообщение.

В начале ноября ажиотажа из‑за билетов уже не было, но все равно пассажиров в "Таврии" было больше, чем обычно – все, кто раньше летел в Крым или Ростовскую область самолетом, пересели в вагоны.

Поезд стал почти в полтора раза длиннее – 18 вагонов вместо прежних тринадцати, и девятнадцатый (почему‑то под номером 32) выделялся среди собратьев, выкрашенных в типовой серый цвет с красными полосами. Он имел сочный колер спелого персика, с румяными боками, и был рассчитан на 8 человек – в нем оказалось всего 8 одноместных купе.

– Наш гостевой брак начинается уже сейчас, – беспечно смеялся Виктор, который, не моргнув глазом, выложил за два купе в персиковом вагоне сумму, равную Вероникиной месячной зарплате. – Будем ходить друг к другу в гости. Пригласишь меня в будуар? – игриво подмигнул он жене.

– Я хоть отдохну от тебя после двух ночей в "Астории", – отшутилась Вероника. – Если непрерывно друг перед другом мельтешить, никакие чувства не выдержат такого испытания. Красота – целых две ночи никто не будет стягивать с меня одеяло, брыкаться и бубнить во сне.

– Клевета! Никогда я во сне не бубню и не брыкаюсь!

– Со стороны виднее, Витя!

– Смотри‑ка, – Виктор взял один из лежащих возле "Магазина на борту" рядом с купе проводников буклетов и стал листать, – через несколько дней в Ялту приезжает японский цирк "Сумида". Они гастролируют по Южнобережью и начинают с Ялты, дадут семь представлений. Вот так совпадение! В прошлом году они приезжали в Краснопехотское, выступали в новом концерт‑холле, а я так и не выбрался на представление, работа все время съела.