Иван да Марья
Мама неожиданно обняла меня.
– Где медальон, который я дала тебе утром?! – нервно спросила она.
– Вот он.
Я вынула из кармана в своём платье, медальон янтарного цвета.
Мама одела его на меня, и посмотрела очень странным взглядом.
– Никогда не снимай его! Пусть он напоминает тебе обо мне!
Я поклонилась маме и ушла в свой угол терема, где была моя зона покоя. Аккуратно сняв и убрав свои подарки, в сундук. Не успев коснуться лицом подушки, тут же уснула.
* * *
Месяц высоко горел в небе, когда Катерина, вышла из избушки прикрыв волосы белым платком. Её длинное платье лавандового цвета, слегка колыхалось от лёгкого осеннего ветерка. Она пошла в сторону леса, босиком по сырой траве и холодному мху. Мимо спящих зверей и столетних деревьев. Только совы и филины с интересом подсматривали за ней. Так она шла, мимо капища, у которого ещё стояли цветы, после утреннего обряда. Шла мимо самого старого дуба, пока не приблизилась к речки Ведка, где она журчала громко и буйно бежала. Катерина сняла свой платок и по каменистому берегу, вошла одетая в воду… Она заходила всё глубже и глубже, пока прохладные и стремительные потоки реки, накрыли её с головой…
* * *
– О Боги, боги!! Помилуйте!! Зачем она туда пошла! Горе какое!
Марфа рыдала, склонившись возле тела мамы, лежавшего на каких‑то тряпках прямо на земле, у нас во дворе.
Местные рыбаки заметили её, запутавшись в сетях, и принесли к нам раннем утром, следующего дня. Мы даже не успели заметить, что она пропала.
– Утопленница. – сказал мужчина, сняв свой головной убор.
Марфа начала громко причитать.
– Бедная Катерина! Бедная душенька твоя!
Я стояла на калитки нашего дома, не в силах не заговорить, не пошевелиться.
Марфа склонилась над мамой и обняв снова залилась слезами.
– Мы поможем с крадой[1] – сказал старенький мужичок. – Подготовь погребальное платье, и вещи. В избу нельзя заносить.
Они подняли маму и понесли её в капище.
– Милана! Не подходи, не смотри! – крикнула Марфа.
Но было уже поздно, я увидела синее, разбухшее от воды лицо мамы…
И как будто исчезла, внутри стало холодно и пусто. Всё тело стало колотить от душевной боли. В голове будто потемнело.
Не верю что это она!
Отмахнувшись от Марфы, я побежала следом за теми, кто уносил тело мамы.
– Стойте! Стойте!
Мужчины остановились, и снова опустили её на землю. Сняв свои головные уборы.
– Мама! Мамочка! – я без страха склонилась, над её холодным телом. И начала умолять подняться, словно она всего лишь уснула.
Рыбаки смотрели на меня с жалостью, как на йородивую.
– Надобно девушку к Друди отвести, дух почистить. – сказал старенький дедок.
Марфа с большим усилием отдернула меня от мамы, и обняла. Мужчины унесли её для ритуала.
Раздался рёв лошадей возле нашей избы, это отец с Ипафием! Они приехали поздравить меня с инициацией. Я в слезах помчалась к нему…
Глава 2
Милана
После крады мамы, мне захотелось в последней раз побыть, возле священного дуба. Я сидела на мягкой пышной траве, возле дерева с широким стволом (в объёме его могли обхватить несколько мужчин) И настолько высоким, что наверное на вершине его можно разглядеть куда уходит прятаться Ярило солнышко каждый вечер… Я тихо плакала думая о ней.
Она сейчас с праотцами. Надеюсь мама ты уже гуляешь в Ирийских садах, с моими бабушкой и дедушкой. Ты теперь свободна от своей хвори. Ты теперь соединена с Первоотцом и нашими богами… Надеюсь, там ты будешь счастливей, чем здесь. Люблю тебя мама. И никогда не забуду…
Я поклонилась священному дубу и тут же сильнее разрыдалась, облокотившись руками на него. С ветки дерева слетела птичка и устремилась в небо, скрывшись за лучами солнца. Меня поток света немного ослепил, обжигая растертые красные глаза. И почему‑то в голове, как картинки, пошли воспоминания из моего детства…
Я бегала возле подлеска за Марфой, собирающей траву лебеды и дикого щавеля. Женщина аккуратно срывала листочки, перед этим шепча им тихо…
– Травушка послужишь пользой…
– Ты с травой говоришь? – сделала я удивлённое лицо.
Марфа нагнулась возле кустарника, под свисающим над землёй корнем дерева.
– Каждой травинки‑растинки надо молвить, для какой пользы её собираются сорвать. Чтоб она дала позволения на это. – не разгибаясь ответила Марфа.
– Травку надо спросить, чтобы сорвать?! Зачем?
– Для того… – женщина вылезла из‑под куста и показала мне зеленый лепесток щавеля. – Чтобы живица была.
– Что такое живица?!
[1] Обряд сжигание мёртвых на костре.
